Пришла домой пешком около 4:45. Купила «Таймс». Прочитала в гостиной, под «Кармина Бурана»; выпила стакан молока; поправила несколько книг на полках в коридоре; позвонила Генри Вайнхарту, чтобы попрощаться (проявляю вежливость), никто не ответил. Позвонила матери в 6:30 – непринужденная беседа с любящим человеком. Н. в Орегоне, Джудит выезжает завтра.
Отправилась наверх в 7:00. Немного постирала исподнее + начала готовиться к тому, чтобы начать готовиться [так!] писать статью для Уайта. Поспала час. Начала около 9:00; Филипп позвонил в 10:00 (за мой счет – его отец рассердился из-за стоимости вчерашнего звонка) + я поговорила и с Дэвидом. Ф. говорит, что ищет водителя на вторник + они полетят (!) в пятницу. Еще почитала Хемингуэя. В полночь душ – вымыла голову. Полистала книгу Уайта, пытаясь настроиться на статью. Заснула в 2:00 – не книга, а снотворное!
1/9/1957
Проснулась ровно в 11:00. Некоторое время сортировала бумаги + книги, опустошила мусорные корзины, закончила упаковывать чемодан. Проиграла «Нельсон-мессу» + завтрак из двух яиц всмятку + стакана молока. Написала письмо Дэвиду, записку – Генри Вайнхарту. Села всерьез поработать над статьей для Уайта около 1:00. Оставила работу около 2:00 – приготовила салат из небольшой банки тунца + полбанки маринованных грибов. Позвонила в «Губернатор Клинтон», чтобы зарезервировать номер на вечер вторника. Работала до 4:30. Съела суп из пакета. Постирала исподнее и пижаму. Почитала Хемингуэя. Вышла около 6:30. Немного прошлась по Бреттл-стрит + переулкам, рассматривая лепнину на карнизах каркасных домов середины XIX в. В 7:20 зашла в кинотеатр «Бреттл» на «Три запретные истории» (весьма посредственно + монтаж ни к черту). Пошла домой пешком в 9:30. Трое юнцов со скрипучим нью-йоркским акцентом лениво плелись за мной от кинотеатра, и когда я ступила на проезжую часть перед самым домом, заявили, что их машина припаркована на этой самой улице, – не хочу ли я прокатиться? Разогрела и доела суп. Позвонила Арону Гурвичу по телефону, чтобы попрощаться; никто не ответил.
Я противостояла работе весь день – дурацкая статья + мне она совсем не интересна. По правде сказать, в настоящее время философия меня вообще не интересует. Голова пуста, все ноет от беспокойства. За последние три дня я, верно, исходила по этому дому много миль. Перед сном (около 1:00) дочитала «И восходит солнце»; прочитала еще 4 или 5 рассказов Хемингуэя + «Пятую колонну». Какой вздор! – сказала бы леди А.
2/9/19 57
Проснулась в 10:00. (Почему?) Возилась наверху, спустилась вниз и съела яйцо всмятку, апельсиновый сок + тарелку яблочного пюре.
Потратила час на упаковку + обвязывание свертка с диссертацией, чтобы отправить его назавтра почтой вместе с другими вещами. (На случай… У меня нет времени переписывать некоторые отрывки, которые могут понадобится.) Теперь я понимаю, отчего я неряшлива, почему сваливаю в кучу вещи, которыми не пользуюсь. Когда я стараюсь быть аккуратной – прибирать за собой, – то становлюсь порывистой, одержимой. Я трачу на это бесконечные часы.
Нашла несколько марок по 3 цента в старом конверте + провела еще час, наклеивая их на письма. Два похода к почтовому ящику: обнаружила, что уголок одной из марок не приклеился, поэтому пришлось вернуться в дом!
Сделала несколько заметок о книге Абрамса для главы 4 [и] о стиле примечаний в книге [Лайонела] Триллинга о [Мэтью] Арнольде.
Поела фасолевого супа (с рислингом + лимонным соком), открыла консервную банку сардин. Позвонила Гурвичам – они говорили холодно. (В гостях у них был [издатель] Курт Вольф.) Попыталась час поспать.
В 4:00 вышла пройтись. Час просидела в Ю. Т., показывали «Край реки» (с Энтони Куинном). (Сносно – Техниколор.) Вернулась домой в 5:15.
Тонув молчании; невротическая усталость, беспокойство…
Поработала час или около того. Выпила стакан апельсинового сока. Прослушала выпуск новостей. Снесла чемоданы вниз в гостиную. Позвонила в справочную железной дороги – узнать, есть ли быстрые поезда в 2:00 и в 1:00. Утвердительный ответ. Пыталась дозвониться и попрощаться с Розой Голдстайн – никто не ответил. Налила себе порцию мятного ликера + отправилась наверх. Села работать по-настоящему в 8:00. Прервалась в 10:30. Позвонила Ф., сообщившему, что в Чикаго все чудовищно и по-бальзаковски [в доме у родителей ФР] (деньги-деньги).
На третьей скорости проработала до 6:00 утра + закончила эту идиотскую штуку. Завела будильник на 9:00.
3/9/19 57
[Я решил воспроизвести записи о последнем дне СС в Кембридже (в сущности, о последнем дне ее брат) во всей их полноте, но опустил ее настолько же подробные записи о путешествии в поезде, прибытии в Нью-Йорк и о том, как она провела первый вечер в городе.]
в 9:00 в глазах у меня щипало, но я была слишком напряжена, чтобы чувствовать усталость, и сразу встала с постели. Привела в порядок + убрала с глаз долой «последние мелочи», наклеила ярлычки «Не открывать» на папки + коробки с индексными карточками, перепечатала две последние страницы статьи, приняла душ, оделась, + вышла из дома в 10:30, нагруженная готовыми к отправке бандеролями + конвертами с записями, одеждой (в Чикаго) и т. д. Еле дошла до книжного «Мандрагора» (ни одного такси на Массачусетс – авеню), взяла еще одну подготовленную для меня посылку; оставила все в магазине + пересекла площадь [т. е. Гарвардскую площадь] чтобы поймать такси, в машине вернулась к книжному, загрузила все в багажник + проехала 3 квартала до почты. (Было десять минут двенадцатого, а встречу с Уайтом мы назначили на одиннадцать утра.) Служащий на почте оказался человеком толковым, но возможности его были не беспредельны… По пути к библиотеке Уайденера я столкнулась с Уайтом, который шел по Массачусетс-авеню в противоположном направлении; он меня ждал (но вынужден был уйти) + сейчас идет по делам – книжный магазин + банк. Мы договорились встретиться в его кабинете минут через го + тем временем я съела сандвич с ростбифом в закусочной «У Эльзы».
Когда я постучала в дверь кабинета, там никого не было. Спустя несколько минут появился спешащий по коридору Уайт. Он впустил меня внутрь + мы расположились, чтобы провести ближайший час за философской беседой. Я спросила его (на протяжении всего часа я говорила тихим голосом, напряженно, иногда пытаясь возражать, но, в целом, всегда соглашаясь), насколько влиятелен в Оксфорде «терапевтический» аспект доктрин [Людвига] В[итгенштейна], он ответил – не очень – серьезно такие вещи воспринимает только [Джон] Уисдом из Кембриджа. Я спросила – а что насчет приписываемого [философу Дж. Л.] Остину мнения, что когда у нас будут действительно хорошие философы, то философии не останется, что философские проблемы должны рассеиваться, а не разрешаться.
