Я почувствовал себя мелким мошенником.
Итак, мы распрощались. Они остались на наших позициях, в наших прекрасно оборудованных окопах, на наших великолепных кроватях, под защитой наших ограждений из колючей проволоки и рядом с прохладной Илу, а мы стали забираться в ожидавшие грузовики.
Мы уже успели пожить на песчаном океанском берегу, у заиленной реки, в зарослях купай. Теперь нам предстояло познакомиться с горными хребтами.
Мы поднимались все выше и выше, дорога, по которой шли грузовики, извивалась, стремясь к вершине, как ползущая змея. Наконец мы оказались на самом верху и получили приказ выходить.
5
Хребет возвышался над джунглями, над терзаемым ветром морем, как позвоночная кость гигантского кита. Отсюда открывался прекрасный вид не только на залив, но и на северную часть Гуадалканала.
Лейтенант Плющ подгонял нас, вышагивая впереди, словно тренер футбольной команды, выводящий своих подопечных на поле. Он вел нас на южную оконечность хребта, где он заворачивал, упираясь в джунгли. Нам выделили дополнительный пулемет, и лейтенант разделил наше отделение на две части.
— Хохотун берет один, Счастливчик — другой.
В его голосе явно сквозило беспокойство, и мы прониклись серьезностью момента.
— Посмотрите, — сказал он, указывая в сторону джунглей, — это Грасси-Нолл.
Кто-то не упустил возможности съязвить:
— Здоров, даже если мы туда никогда не доберемся, всегда можно будет сказать, что мы его видели.
Лейтенант прикусил губу и продолжил:
— По данным разведки, там собираются японцы. Сегодня их можно ждать здесь. — После этих слов у него уже не было необходимости требовать внимания аудитории. — Их пока сдерживают другие части, но нет никакой гарантии, что они не полезут сюда снова. Именно поэтому вам выделили еще один пулемет. — Он повернулся и посмотрел вниз на джунгли. — Дорога на Грасси-Нолл проходит здесь.
Все молчали, и он махнул мне и моим парням, приглашая следовать за ним. Мы спрыгнули вниз с небольшого уступа. Лейтенант показал нечто вроде низкой пещеры на склоне холма.
— Установите свой пулемет там, — сказал он и отбыл, напоследок пообещав прислать ближе к ночи горячую пищу.
Это была ловушка.
Это была ловушка, ловушка, ловушка.
Это был слепой глаз, око зла, пустая глазница на лбу циклопа, уставившаяся с красного глиняного склона холма в глубокое ущелье, откуда на нас наползала ночь.
Мы молча переглянулись.
— Ладно, — пожал плечами я, — давайте доставим туда пулемет.
Так же молча мы его установили. Но кроме него, там хватило место только для двух человек — меня и моего помощника, Цинциннати[7], коренастого блондина из Огайо, который отличился в Австралии тем, что давал своим товарищам деньги в долг под десять процентов.
Остальные — Бегун, Пень, санитар Рыжий и Эймиш[8] — пенсильванский голландец — пристроились на склоне холма. Я слышал, как они ходили вокруг, постепенно удаляясь все дальше и дальше от ловушки. Я ничего не говорил. Да и кто бы мог их винить? Я чувствовал, будто мне связали руки. С этой позиции воевать было невозможно. Нас уничтожат раньше, чем мы заметим противника. Группа маленьких желтокожих человечков подойдет на расстояние в несколько метров и обрушится на нас. Если мы сумеем отбиться, значит, они просто не умеют драться. Наша пещера была так плохо замаскирована и так неудачно расположена, что покончить с нами можно было одной ручной гранатой, причем с первой же попытки.
Им даже целиться не придется.
Если японцы придут сегодня, мы наверняка умрем в этой огневой точке размером с почтовую марку. Выбраться отсюда нельзя, да и некуда. Но еще хуже то, что остановить их мы все равно не сможем, бесполезно пытаться даже задержать. Одно дело — умереть, совсем другое — умереть без пользы.
Опустилась ночь. Мы сидели в полной темноте и тишине, прислушиваясь к собственному дыханию, вздрагивая от звука осыпающейся по склону земли. Далеко внизу жили своей жизнью джунгли.
Мы начали ругаться. Тихо, очень тихо, чтобы, не дай бог, никто не услышал, мы кляли на чем свет стоит непроходимую тупость офицера, который выбирал позиции, отсутствие соображения у лейтенанта Плюща и многое другое. Мы попросили самые разные вещи в отдельности и попарно, в общем и конкретно. Когда же это занятие наскучило, оказалось, что чувство беспомощности куда-то пропало. Я сказал Цинциннати:
— Начинай разбирать пулемет. Будем выбираться отсюда. Перетащим его вверх по склону. Не знаю, как ты, а я не планирую умереть без боя.
— Скажи это еще раз, — прошептал он и немедленно принялся за дело. А я выполз из пещеры, чтобы предупредить ребят.
— Бегун, Эймиш, — тихо позвал я.
— Это ты, Счастливчик? — В голосе Эймиша было удивление с примесью небольшой толики подозрения.
— Да, я. Послушай, мы перебираемся наверх вместе с пулеметом. Там внизу ловушка. Прикрывайте нас, пока мы будем двигаться, и предупредите Хохотуна и остальных, чтобы нас не подстрелили.
— Ладно, — прошептал он, и я вернулся в пещеру.
— Бери пулемет и канистру с водой, — сказал я Цинциннати, — а я возьму треногу и ящик с патронами. — Не дождавшись ответа, я тихо сказал: — Пошли.
Мы были обременены настолько тяжелой поклажей, что ползти даже не пытались. Мы просто отбросили мешки с песком, закрывавшие вход в пещеру, и выбрались из мышеловки, не способной защитить, зато вполне способной вызвать приступ клаустрофобии.
Устанавливая пулемет второй раз, мы устали и вспотели, но почувствовали облегчение. Теперь мы имели возможность драться.
Но нервное напряжение не отпускало. Не прошло и десяти минут, как я тронул руку Цинциннати. Мне почудилось движение внизу слева.
Когда же мне показалось, что я слышу команду: «Все ко мне!» — сомнений не осталось: враг был рядом.
Мы напряженно ждали, когда же покажутся маленькие желтокожие человечки, силуэты грибов со шляпками-шлемами на темном фоне джунглей.
Но никого не было.
Никто так и не появился на протяжении всей ночи, хотя мы слышали винтовочные выстрелы и звуки минометного огня. Утром мы узнали, что армейские части были атакованы, причем именно те, которые заняли наши позиции. Они сидели в наших роскошных окопах за выстроенными нами заграждениями из колючей проволоки и убивали японцев.
Мы были разочарованы, но не тем, что нас не атаковали на хребте, а тем, что нас не было там, внизу. Мы были рады, что на хребте противник не появился, поскольку здесь не чувствовали себя защищенными. Они бы смели нас без особого труда, хотя мы, наверное, смогли бы немного их задержать.
