из того же самого материала, из которого они изготавливают и все остальные свои режущие инструменты, обтесывая один с помощью другого».
Понять развлечения патагонцев Флетчеру было несколько проще (до определенного момента): «Их мужчины очень увлекаются танцами и делают музыкальные инструменты из древесной коры, сшитой нитками из страусиных кишок, внутрь насыпают мелкие камешки, а снаружи раскрашивают разными цветами, наподобие детских погремушек, которые есть у нас в Англии, и подвешивают их на веревочках к поясу. Когда мужчины начинают танцевать, погремушки издают звуки, и чем больше они подпрыгивают и притопывают ногами, тем больше шума производят, и тем больше их дух упивается мелодией». В конце концов они «пускаются в пляс, словно сумасшедшие». Закончив танец, «они подолгу стоят, словно бы не понимая, что с ними стало».
Как-то раз, услышав, как Флетчер перебирает свои запасы склянок и бутылок, разбившихся во время шторма, «один из великанов, полагая, что это музыкальный инструмент, выразил желание непременно получить его». Флетчер отдал ему стеклянные осколки. «Нежные звуки, которые издавало битое стекло, так захватили великана и его товарищей, что он насыпал его в свой инструмент и долго тряс его и танцевал, и все они танцевали вместе с ним под звуки его свирели, по горам и долинам, по холмам и равнинам, дни и ночи напролет, пока струны не лопнули, а осколки, постоянно ударяясь друг о друга, не истерлись в порошок, и тогда музыка прекратилась». Лишившись импровизированной погремушки, великаны принялись «издавать громкие стоны, чтобы вымолить еще одну такую же». В остальном «они искренне восхищались и нашей обычной музыкой», но с некоторыми важными исключениями – «звук рожка, шум барабана и особенно выстрелы из ружья наводили на них ужас».
Веселый англичанин с рыжей бородой в своих странствиях по землям Нового Света не раз проявлял дружелюбие к местным жителям. В этом смысле он примечательным образом отличался от многих других первооткрывателей. Казалось, среди нехристиан он чувствует себя намного свободнее, чем дома, а они в ответ считали его скорее другом и предводителем, чем противником.
Шесть лет назад в Панаме Дрейк заключил союз с беглыми африканскими рабами, которых называли народом симаррон. Это весьма подходящее им имя происходило, возможно, от испанского cimarryn – «дикий» (так называли беглецов) или, по другой версии, от si’maran, что на языке таино означает «полет стрелы». В то время таино были самым распространенным коренным народом Центральной Америки. Симарроны, жившие на побережье, вели выгодную торговлю с пиратами всех мастей и вообще старались не упускать благоприятные возможности. Они были намного более развитыми, чем думали европейцы. По словам одного испанского священника, эти выходцы из Индии и Африки обрабатывали металл, заготавливали лес и строили каноэ. Они выращивали разнообразные продукты первой необходимости – хлопок, рис, сахарный тростник, маниоку, табак, кукурузу и бананы, разводили кур и свиней. Женщины отвечали за сельское хозяйство, мужчины занимались охотой и рыбной ловлей.
К Дрейку симарроны прониклись особенным расположением. В 1572 г. они помогли ему захватить огромный груз испанского серебра. После этого набега он фактически стал их правителем – вероятно, свою роль сыграло обаяние его бесцеремонной грабительской тактики и то, что он сам активно старался наладить с ними взаимопонимание. Раньше он был работорговцем, но теперь ему стало отвратительно не только это ремесло, но и испанские солдаты и купцы, которые им занимались. О симарронах Дрейк писал, что это «черный народ, который около 80 лет назад бежал от своих хозяев-испанцев по причине их жестокости и с тех пор основал государство, где были два собственных короля». Беглые рабы были обычным явлением. В разное время их называли palenques, cumbes или quilombos. Обычно они старались уйти как можно дальше от шахт, куда их свозили для подневольного труда, и создавали собственные поселения, где африканские и европейские элементы смешивались с коренным местным населением. Чтобы воспрепятствовать этому, испанцы издали строгие законы Ordenazas para los negros, гласившие, что раба, убежавшего от своего испанского хозяина к преступникам-симарронам, ждало повешение.
К числу таких беглецов принадлежал и африканец Диего, который долгое время был личным слугой Дрейка и помог заключить союз между англичанами и симарронами. Симарроны Дрейка были африканскими рабами, беглыми или оставленными своими испанскими хозяевами. Они породнились с местным населением, и несколько тысяч человек осели в окрестностях Номбре-де-Диос («Имя Бога»). Время от времени они уходили в неприступные горы, откуда устраивали грабительские набеги на испанцев. Испанцы грозили сжечь Номбре-де-Диос, опасаясь, что он может стать плацдармом для более крупных столкновений, превратиться в постоянное поселение или даже государство. В качестве предупреждения испанцы построили вдоль главной дороги ряд виселиц, пообещав казнить непокорных противников.
Так обстояли дела в мае 1572 г., когда Дрейк отплыл на двух кораблях из Плимута, чтобы совершать набеги на испанцев в районе Номбре-де-Диос. Это была его первая независимая экспедиция, слишком опасная и вызывающая, чтобы получить официальную поддержку английской короны, и она далась ему нелегко. Он планировал явиться на Панамский перешеек, который англичане называли Испанский Мэйн, и захватить золото и серебро, хранившиеся в Номбре-де-Диос. Ему действительно удалось завладеть городом и сокровищами, но в бою с испанцами он был ранен, и ему пришлось отступить, бросив добычу. Постепенно залечивая раны, он провел в этих местах почти год, время от времени совершая набеги на испанские корабли и караваны и укрепляя связи с симарронами.
Именно симарроны однажды привели Дрейка и его людей на горную вершину, откуда открывался вид одновременно на Атлантический и на Тихий океан. У каждого, кто побывал в этом таинственном месте, не оставалось сомнений, что два великих океана связаны между собой. К этому времени Дрейк достаточно хорошо знал Атлантику, но Тихий океан оставался для него обширным и неизведанным царством чудес и опасностей.
Прибыв на выбранное для засады место в Номбре-де-Диос, они отправили симарронского шпиона узнать, когда караван мулов с сокровищами выступит в путь. Два симаррона похитили спящего испанского охранника, разбудили его и допросили. Охранник подтвердил все то, что англичане уже знали, и умолял пощадить его.
Дрейк собирался ограбить испанский караван, перевозивший золото и серебро через Панамский перешеек. На сей раз кроме симарронов его сопровождали французские пираты, среди которых был эксцентричный Гийом Ле Тестю, ранее исследовавший Бразилию и всерьез воображавший себя картографом. Во Франции Ле Тестю подарил королю Генриху II комплект из 56 лично составленных им карт, на одной из которых был изображен несуществующий континент. Позднее Ле Тестю присоединился к мятежным французским гугенотам в борьбе против католиков и
