* Воспроизводится по: Гражданская война. 1918-1921. В 3-х томах. Т. 1.-М.: Издательство «Военный Вестник», 1928. С. 269.
Дольше всех держалась на занятом ею фронте 5-я Ливенская дивизия. Но в ее тылу и на фланге, слабо прикрытом Конно-Егерским полком, перешла в наступление в ночь на 22 октября 6-я красная стрелковая дивизия бывшего Генерального штаба подполковника Любимова. Его дивизия, поддержанная моряками, заняла 23 октября Русское Копорье и Ропшу, угрожая 5-й Ливенской дивизии и ее штабу в Красном Селе. Штаб 1-го стрелкового корпуса растерялся, вызвав возмущение командира 5-й дивизии подполковника Дыдорова{~143~}. (Начальник штаба корпуса, недавний ротмистр полковник Видякин, прибыв в Гатчину, увлекся, согласно свидетельству А.И. Куприна, комендантскими обязанностями и был занят такими вопросами, как своевременный выход из печати газеты «Приневский Край»{~144~}.) С болью в сердце он вынужден был снять с фронта у Стрельненской подставы 17-й Либавский полк генерала Радена и бросить его с ходу в атаку на Русское Копорье. Рано утром 25 октября Раден стремительно атаковал Русское Копорье, захватил больше 400 пленных и решил наступать дальше в направлении Петергофа, где заранее подготовленные позиции заняла 6-я красная дивизия. Во время атаки генерал Раден был убит, а остатки его полка отошли от Русского Копорья к Красному Селу (см. биографию генерала Радена). Полковник Дыдоров вынужден был не только отойти от Лигова, но и, будучи под угрозой окружения, оставить 26 октября Красное Село.
Прибыв в Гатчину, генерал Юденич в силу сложившейся тяжелой обстановки принял рискованное решение перебросить войска 1-й дивизии генерала Дзерожинского из района станции Батетская, прикрывавшей Лугу и половину 4-й дивизии генерала кн. Долгорукова, из района Струги Белые в Гатчину, с тем чтобы снова попытаться выйти к предместьям Петрограда. Разумеется, генерал Юденич отлично видел и понимал, что оголяя свой тыл на фронте против 15-й армии (в Луге оставалась лишь одна бригада 4-й дивизии под командованием полковника Григорьева), он получает последнюю возможность для маневра, позволяющего повторить штурм столицы в расчете на восстание в самом городе.
Как пишет много знавший Н.Е. Какурин, «можно с большой долей вероятия предположить, что этот жест отчаяния со стороны противника опять-таки находился в причинной связи со внутренней разрушительной работой заговорщиков. Один из них, бывший полковник Медиокритский, занимавший пост начальника оперативного отдела штаба Балтийского флота, переслал генералу Юденичу новое донесение о расположении советских войск...»{~145~} В этом повторном донесении Медиокритский (см. его биографию) указывал на слабый фланг зарвавшейся 6-й красной дивизии и на некоторые части, готовые открыть фронт.
Воспользовавшись стабилизацией фронта севернее Гатчины и благодаря прибытию 1-й стрелковой дивизии (группа Харламова «топталась на месте», как признает В. Драгилев{~146~}), штаб Северо-Западной армии поспешил 27 октября составить ударную группу. В нее вошли снятые с фронта Талабский и Семеновский полки 2-й дивизии, поддержанные Конно-Егерским полком под общим командованием незадолго до того произведенного в генерал-майоры доблестного командира Талабского полка Б.С. Пермикина.
На помощь Пермикину поспешил прибыть помощник Главнокомандующего генерал Родзянко. Он привел с собой танковый батальон, пополненный людьми из запасного полка, воздухоплавательный отряд и свою уже сильно потрепанную сотню. С этим сборным отрядом он участвовал в бою за Ропшу. Генерал Пермикин, как пишет Драгилев, «...удачными маневрами наносит ряд частичных поражений нашей 6-й дивизии, захватывает Ропшу-Кипень-Высоцкая и стремится в направлении Красное Село»{~147~}. Завершив эту операцию и взяв больше 2000 пленных, Пермикин 2 ноября совместно с 5-й Ливенской дивизией готовился к штурму Красного Села, с тем чтобы снова двинуться в сторону Лигова, но неожиданно получил приказ об отступлении. Контрудар Пермикина оказался лебединой песней Северо-Западной армии.
Произошло то, о чем докладывал главкому С.С. Каменеву командующий западным фронтом В.М. Гиттис, а именно: общая «совместность»{~148~} операции всего фронта с 7-й армией. Его 15-я армия 30 октября начала наступление в глубоком тылу Северо-Западной армии. 10-я дивизия этой армии двинулась в направлении на Гдов, а 11-я и 19-я дивизии, выйдя к Луге, заняли город 31 октября после ожесточенного сопротивления оставленной здесь бригады полковника Григорьева. Только в ночь на 1 ноября полковник Григорьев вынужден был отойти к станции Мшинская. Утром 3 ноября 19-я дивизия заняла эту станцию и, пользуясь веткой железной дороги Мшинская-Волосово, стала угрожать окружением гатчинской группе белых.
Это наступление 15-й армии в оголенном тылу войск Юденича вынудило его отдать 3 ноября 1919 г. приказ об отступлении. Ни стойкая оборона 1-й стрелковой дивизии и других частей севернее Гатчины, ни успешное контрнаступление группы генерала Пермикина не позволяли больше надеяться на восстание в Петрограде.
Замыслу генерала Юденича, рассчитывавшего на взаимодействие рвущихся к городу белых войск с восставшими в самом Петрограде, не суждено было осуществиться. Как мы видели, несмотря на подвиги и героизм многих частей 1-го стрелкового корпуса, не удалось выдержать темпа операции, необходимого для реализации этого замысла — выйти в течение 5-6 дней к ближайшим предместьям бывшей столицы. Одна Ливенская дивизия, заняв 16 октября Красное Село и достигнув окраин Лигова, приблизилась к Нарвской заставе и таким образом почти дошла до рубежа, по достижении которого должно было начаться восстание.
Другие дивизии 1-го корпуса — 2-я и 3-я, заняли Царское Село и Павловск лишь 22 октября, т.е. на 12 день наступления, не преодолев при этом Пулковской высоты на пути к Московской заставе, не заняв Колпино на пути к Невской.
Ни одна из дивизий не достигла рубежа Обводного канала, что должно было служить сигналом для начала восстания. Нельзя отрицать, что если среди руководства подготовки восстания было бы правильно оценено критическое положение 2-й стрелковой дивизии 7-й армии на Пулковских высотах, которым не смог воспользоваться генерал Ярославцев (позволивший генералу Пермикину атаковать не Пулково, а Царское Село), восстание в городе могло стать решающим для перевеса в пользу белых. Но для этого необходима была связь между штабом 1-го стрелкового корпуса и руководством восстания, а ее как раз и не было. К тому же в этот период единственный человек, который мог правильно оценить сложившуюся обстановку — начальник штаба 7-й красной армии полковник В.Я. Люндеквист, — сдал свою должность 30 сентября бывшему капитану Генерального штаба А.А. Лютову. Тот, в свою очередь, уступил ее (при командарме Д.Н. Надежном) генерал-майору Генерального штаба Л.К. Александрову, состоявшему в ней в критический момент с 17 октября по 14 ноября 1919 г. Перемещение полковника Люндеквиста из штаба 7-й армии в штаб 11-й, естественно, отрицательно сказалось не только на его личных связях со своими единомышленниками в самом штабе 7-й армии, но и с другими участниками подготовки восстания. Достаточно указать на то, что 4-й минно-подрывной дивизион Карпова, эта ударная часть, был направлен на захват штаба 7-й армии в Царском Селе тогда, когда его уже там не было.
