Отсюда совершенно неизбежным является и демобилизация коммунистических партий, смазывание опасности военной интервенции и усыпление революционной бдительности коммунистических братских партий.
* * *
Наконец последнее: вооруженная этой оппортунистической идеологией, правая оппозиция задалась теперь целью добиться того, чтобы встать во главе руководства нашей коммунистической партии.
Кто не знает и не помнит, какая травля со стороны правых поднялась против политики ЦК нашей партии, каким ожесточенным нападкам подвергался генеральный секретарь нашей партии товарищ Сталин? У всех нас в памяти замыслы, которые зрели в головах у правых и которые сводились к овладению руководящими органами партии для крутого поворота политики партии.
И после этого приходят сюда правые и так полунаивно, полусердито, полусдержанно рассказывают нам о каких-то сущих пустяках.
С этой трибуны следовало сказать, что было бы, если бы расчеты и надежды правых оправдались, если бы правые сумели захватить руководство нашей партии и ЦК и сумели провести свою оппортунистическую программу. Теперь уже не подлежит никакому сомнению для каждого члена партии, что торжество правых взглядов– проведение оппортунистической теории «непрерывных уступок» крестьянству, выдвинутой Томским, – означало бы развязывание капиталистических элементов в нашей стране, укрепление их позиций в городе и деревне, затухание социалистического, сектора народного хозяйства.
Партия не пошла по этому пути. Партия взяла еще более решительный курс на осуществление своих ленинских лозунгов и развернула напряженную борьбу с правыми оппортунистами.
Сейчас правые выглядят довольно скромно. Но что было несколько месяцев тому назад? Что навешивали они тогда на нашу политику, на руководство?..
После этого прошло несколько месяцев– и вот выходит Томский и как «турецкий святой» начинает рассказывать нам анекдоты, рассказывать, как они случайно-незаметно… мало-помалу… встретились– два Ивановича и Михаил Павлович, – поговорили между собой, потолковали насчет линии партии. В сущности ничего как будто бы особенного не произошло, кроме того, что эта беседа нашла некоторый отзвук за пределами их голов.
Они, оказывается, как заслуженные и испытанные «вожди» знали, что надо вести борьбу в легальных партийных рамках. Но что же, дескать, сделаешь, – логика борьбы всегда приводит к тому, что кое-кто воспользуется нашими разногласиями, кое-где были перехлестывания и т. д., но никакой по существу фракционной работы мы не вели. Об этом же толковал нам Угланов. Однако не только мы – вся партия и весь рабочий класс отчетливо знают и прекрасно понимают, к чему и куда вели нас правые уклонисты. Об этом и надо было здесь сказать. Надо было говорить о том, что по существу представляет собой программа правого уклона. (Голоса: «Правильно!») Рыков сгоряча в ответ на реплику заявил: «Конечно, вышло так, что мое имя трепали даже враждебные нашей партии силы». Я бы рекомендовал Рыкову и Томскому прочитать хотя бы показания академика Платонова. Он гораздо лучше изобразил платформу правых, чем это сделал Томский. Он ставит вопрос ребром и правильно. Он сочувствует правым не только потому, что они борются против генеральной линии партии. Конечно, всякая борьба внутри партии неизбежно будет подхвачена враждебными элементами. Но дело обстоит гораздо серьезнее и глубже. Дело в том, что программа правых является родственной по духу, по идеологии, по крови кругу идей этих Платоновых, Устряловых и иже с ними. Об этом идет речь. И об этом мы хотим слышать на данном съезде партии. Дело не в покаянных речах, не в том, что мы кого-то собираемся посылать в пустыню акриды кушать. На съезде партии надо членораздельно сказать, что собой представляет программа правых, каковы ее классовые корни и классовое содержание.
Мало признать свои ошибки. Посмотрел бы я на тебя, Михаил Павлович, как бы ты на этом съезде выступил с защитой своих правых взглядов и что бы из этого вышло. (Голоса: «Правильно!») Ведь наша работа протекает не только в стенах этого здания… Ты и твои друзья не могут не видеть, какой огромной волной активности московский пролетариат и пролетариат всей нашей страны подкрепляет работу нашего съезда, какие нити связывают нашу партию со всем рабочим классом… О признании ошибок мы слышали после ноябрьского пленума. Что нам надо сейчас? Чего ждет партия и рабочий класс от вас? Вы, вожди правой оппозиции, вы должны по-большевистски квалифицировать вашу программу и, не вдаваясь в глубоко теоретические изыскания, сказать прямо, что ваша программа по сути дела – программа кулацкая (Голоса: «Правильной выполнение которой в конечном счете погубило бы диктатуру пролетариата и привело бы к реставрации капитализма.
* * *
Товарищи, программу социалистического строительства ЦК нашей партии и программу правых проверила жизнь. Рыков говорил, что никто не предвидел нынешних темпов индустриализации и достигнутых успехов в коллективизации, что он также всегда отстаивал быстрые темпы индустриализации, спорил только о том, на сколько процентов больше или меньше и т. д. Но ведь теперь, задним числом, теперь все за наши темпы. Возьмите последнего бюрократа из любого нашего советского учреждения, – он тоже за наши темпы, он тоже за коллективизацию. Больше того, даже Ллойд-Джордж считает, что наша пятилетка не только смела, но и умна, как он выразился. Даже на старости лет Форд, «просвещенный» капиталист, и тот понимает, что наша пятилетка– штука реальная. Разве такие признания необходимы съезду от бывших вождей правой оппозиции?
Основная, коренная моя ошибка заключается в том, говорил Рыков, что я недооценил возможности коллективизации крестьянского хозяйства. В сущности говоря, все дело в недооценке вопроса, будет ли 40–30 – 50 %.
Нельзя квалифицировать это заявление иначе как уловку, затушевывающую суть дела. Главный недочет вчерашнего выступления Томского и Рыкова состоит как раз в том, что они не дают прямо ответа на вопрос о характере и классовом содержании их оппортунистической платформы… Мы имеем все основания, все объективные основания быть настороже и то, что нам здесь изложили, взять совершенно определенно под подозрение…
Мне хотелось бы сказать несколько слов о выступлении Угланова. На ноябрьском пленуме он принес покаяние, раскаялся в своих ошибках, признал генеральную линию партии, но прошло несколько месяцев, в деревне получилась заминка, создались затруднения, и он снова, по его собственному признанию, поколебался. Теперь он опять перестал колебаться и признает линию партии целиком правильной. Вольно или невольно напрашивается вывод: а что если завтра будут затруднения, – а они неизбежны в той сложной обстановке, в какой развивается строительство социализма, то где же у нас гарантия в том, что Угланов не колебнется еще раз? Все, кто внимательно его слушал, не могли не уловить того настроения, которое так и сквозило во всех его словах. Об этих настроениях говорил в своем докладе товарищ Сталин, когда он сказал, что оппортунистические настроения создают неуверенность в победе нашего дела. С таким настроением, как у Угланова, можно только сдавать позицию за позицией классовому врагу…
