Жестокости, о которых повествуют современные летописцы, творило, по преимуществу, не войско Хмельницкого в собственном смысле слова, а партизанские купы и загоны. Важно провести четкую грань между действиями таких загонов и основной армии Хмельницкого. Это опровергает преувеличенные обобщения, делавшиеся некоторыми, особенно польскими историками.
Из этого, понятно, не следует, что основное ядро народной армии — козаки Хмельницкого совершали восстание, так сказать, в белых перчатках. Но здесь жестокость, обусловленная всем течением событий, предшествовавших и сопровождавших восстание, умерялась наличием дисциплины, присутствием ряда людей, в первую очередь самого Богдана Хмельницкого, не одобрявших бесцельного пролития крови. Не то было в загонах и купах: там часто некому было умерить, ввести в русло ярость исстрадавшихся масс.
Однако при всех ненужных жестокостях деятельность партизанских загонов имела весьма положительное значение, поскольку она способствовала очищению Украины от польской шляхты.
Начальниками наиболее крупных загонов были: в районе Литвы и Припяти — полковник Богун; в Белоруссии — Небаба, Кривошапка и Хвесько; в Подолии — Ганжа, Половьян и Морозенко; в Галичина — генеральный обозный Носач и полковник Дорошенко; в районах Киева и Слуцка — Кривонос, Шаблюка, Гайгура и Вовгура; в Черниговщине и Полесье — Буйнос, Гладкий и Худорбай. Все они держали связь с главными силами Хмельницкого.
Народное восстание всегда выдвигает талантливых полководцев. Так было и на этот раз. Не один из перечисленных отáманов отличился в битвах с драгунами и наемными рейтарами. Однако самыми даровитыми, самыми изобретательными в нападении и защите были полковники Максим Кривонос и Иван Богун.
Кривонос был подлинным крестьянским вождем. Мы не знаем, насколько отчётливо представлял он себе задачи восстания. Но вследствие своей кровной связи с крестьянскими низами он с первых же дней жаждал гораздо более глубоких социальных перемен, чем Хмельницкий, озабоченный в этот период главным образом нуждами козачества. Вместе с тем Кривонос являлся и самым непримиримым, самым беспощадным врагом панов и всего, что было связано с панщиной. В народе он имел репутацию «характерника», то есть заговоренного от пуль. Бесстрашие сочеталось в нем с неукротимой энергией.
Для иллюстрации его образа действий достаточно описать осаду Бара. В стенах этого города собралось много шляхетских семейств; первый приступ кривоносовского загона был отбит «с великою потерею людей с обеих сторон». Тогда Кривонос приказал набросать в ров побольше мокрого сена и зажечь его. Густой дым окутал часть городских стен; несколько имевшихся у козаков пушек открыли стрельбу по тем же стенам. Защитники Бара были убеждены, что здесь ведется генеральный штурм, и почти все собрались для обороны этого участка. Между тем козаки незаметно приблизились к другой стене и внезапным, стремительным натиском овладели ею. Город был взят и подвергся страшному разрушению.
«…А козаки за ляхами пошли и места, где ся боронили, поплюндровали… Кривонос из ыншимы, полковниками Немиров, Животов, Махновку, Бердичев (попустошили)… В Полоном, в Константинове — Старом кровью реки плынули»[82].
Так скупыми штрихами описывает один летописцев происходившие события.
Народные толпы яростно штурмовали панские замки, мстя за свои обиды, не жалея ни своей, ни чужой крови. Шляхтичи бросали на произвол судьбы именья и увозили свои семьи в Варшаву и в Краков. Кто был победнее, часто не успевал бежать. По образному выражению Натана Гановера, «если пламя охватило кедры, то что станет с приземистым мхом?»
Эти события разыгрывались в условиях жестокого голода.
Летописец сообщает: «Того ж року и неврожай был, бо на весне три месяцы дожду не было. Але ярина добра была, и тым же ся толко люде и ратовали».
Трехмесячная засуха и прилет саранчи вызвали этот голод.
И тут в зловещую симфонию криков ярости, воплей убиваемых и стонов голодных вплелся еще один грозный звук: военная труба Иеремии Вишневецкого.
***
Остатки разбитых польских армий, изгнанные из своих поместий папы и шляхтичи, спешно навербованные отряды иностранных наемников все стеклись под его стяг.
Отец Иеремии, Михаил Вишневецкий, принадлежал к одному из знатнейших на Украине православных родов (в числе его предков был и знаменитый Дмитрий Вишневецкий-Байда). Однако на Иеремии во всей полноте сказался процесс ополячения южнорусского дворянства. В 1614 году, когда он был совсем маленьким ребенком, его обратили в католичество. Воспитывался он в Львовской коллегии иезуитов; иезуиты сумели превратить его в ревностного католика. Подросши, Иеремия Вишневецкий много разъезжал по Европе, изучал там, особенно в Нидерландах, военное дело. В 1632 году он возвратился на Украину.
Вишневецкий женился на одной из первых красавиц Польши, Гризельде Замойской. После этого брака его владения составили чуть не половину всей Левобережной Украины. Но Иеремии и этого показалось мало — он захватил у Конецпольского Гадяч. А когда тот передал дело в сейм, Иеремия приехал на заседание в сопровождении четырехтысячной дружины. Этот аргумент возымел свое действие. Гадяч остался за Иеремией, но Конецпольский и многие другие магнаты остро возненавидели его.
Честолюбивый, властный, чувствовавший в себе недюжинные дарования, Иеремия презирал других панов; еще неизмеримо больше презирал он простой люд, «быдло»: иезуиты привили ему ненависть ко всему русскому. Он не знал компромиссов, полумер. В 1634 году он участвовал в походах на Севск и Путивль и поразил всех своей жестокостью. Нетрудно было угадать, как станет он вести себя в борьбе против восставших «хлопов».
Когда начались народные волнения, Вишневецкий находился в своем любимом имении, в Лубнах. Он тотчас приступил к организации карательного отряда. Собрав окрестных шляхтичей, расквартированных жолнеров и наемников, он сколотил почти восьмитысячный отряд и с этими силами отправился усмирять страну. Он разгромил несколько небольших загонов, предал огню много сел; но, вопреки его ожиданиям, восстание не только не угасало, а разгоралось все сильнее. Почти вся дворня Иеремии перебежала к повстанцам. Придя в ярость, он велел вешать без разбора всех козаков, попадавших ему в руки. В местечке Погребищи князь Вишневецкий вырезал или посадил на кол, все мужское население. В отместку за избиение ксендзов он приказал вырвать буравом глаза у православных священников.
— Вот чем следует гнать козаков! — восклицал он, побрякивая саблей.
Бесплодность усилий приводила его в исступление. Выступив из Погребищ, он послал в принадлежавший ему город Немиров за провиантом. Жители города не впустили его посланца. Тогда Иеремия со всем своим войском подошел к непокорному городу и взял его штурмом. Собрав все население на площади, он стал вершить расправу. Неизменно присутствуя при казнях, князь Вишневецкий приказывал сажать на кол, четвертовать, распинать, растесывать пополам, варить в кипятке.
