“Партия войны” незамедлительно нанесла ответный удар. Выступая в прямом эфире, Куликов, большеголовый мужичок в увешанном медалями генеральском мундире, обвинил Лебедя в подрыве Конституции и подготовке государственного переворота с помощью “Российского легиона”, который — он зачитал выдержки из меморандума — ставит задачей “изоляцию, вербовку или дискредитацию и ликвидацию политических и военных вдохновителей и лидеров экстремистских, террористических, сепаратистских движений, а также иных организаций, чья деятельность будет нести угрозу национальной безопасности России”. Язык не правового государства, но военной диктатуры. На следующий день масла в огонь подлил Черномырдин, обвинив Лебедя в “бонапартизме”.
Лебедь попытался прорваться на прием к больному Ельцину, но сотрудники чубайсовской администрации его просто туда не пустили. Тем временем телохранители Лебедя задержали четверых сотрудников МВД, которые следили за ним по приказу Куликова. К вечеру о подробностях скандала между двумя “пернатыми” генералами Чубайс доложил президенту. Тот вызвал к себе в резиденцию съемочную бригаду ОРТ и сделал Лебедю “телевизионный выговор” на всю страну:
— Должна быть команда единая, команда должна быть дружная, работать в одном кулаке. А сейчас получается, что как «лебедь, рак и щука». И разбивает их именно «лебедь». Делает ряд поступков, которые не согласовываются с президентом. Это вообще недопустимо! Я уволил Коржакова, а Лебедь привез его в Тулу… Не мог найти кого-нибудь получше! Одного поля ягоды!
И театральным жестом достав авторучку, президент в прямом эфире подписал указ об увольнении секретаря Совбеза.
Как вспоминал Ельцин в своих мемуарах, тогда он решил не иметь больше дела с генералами и впредь работать только с гражданскими советниками. Через неделю в Совете безопасности появилась новая, штатская команда во главе с Иваном Рыбкиным, бывшим спикером Госдумы. А его заместителем стал Борис Березовский, которому Ельцин поручил заниматься Чечней.
— Зачем тебе это нужно, Борис? — спросил я, когда услышал новость. — У тебя что, нет занятий получше, чем разбираться с чеченцами? Все это похоже на мыльную оперу.
— А это и есть мыльная опера, в которой, к сожалению, стреляют по-настоящему. Видишь ли, “партия войны” помогла нам избавиться от Лебедя, но мы не можем позволить Куликову рулить процессом в Чечне. Если он развяжет новую войну, Россия обречена. И на самом деле Чечней сейчас просто некому больше заниматься. Хочешь верь, хочешь нет.
Так, отчасти благодаря Саше, Борис Березовский сменил Александра Лебедя в роли главного миротворца, чем обеспечил себе первое место в списке врагов “Партии войны”. Менее чем за год ему пришлось выдержать бой с тремя генералами — сначала с Коржаковым, потом Лебедем и вот теперь с Куликовым. Стоит ли удивляться, что среди людей в форме Саша Литвиненко был, пожалуй, одним из немногих, кто еще питал симпатию к Борису.
Саша с Александром Гусаком, Первомайское, январь 1996 г.
“…в этом гребаном автобусе”.
5 ноября 1996 года шестидесятипятилетний Ельцин перенес операцию на открытом сердце, проведенную в Московском кардиологическом центре. На то время, что он находился под наркозом, президент передал “ядерный чемоданчик” и бразды правления премьер-министру Черномырдину. Спустя семь с половиной часов, после того как ему было сделано пять сердечных шунтов, стало ясно, что операция удалась. Хирурги предсказали пациенту полное выздоровление.
Узнав, что Ельцин выжил, а во главе Совета безопасности встал Иван Рыбкин, Ахмед Закаев вздохнул с облегчением. У нового секретаря Совбеза была надежная репутация сторонника мира. Но вот Березовский оставался для Закаева загадкой. Несколько дней спустя, после того как российский правительственный самолет приземлился на военном аэродроме в Грозном, Закаев был приятно удивлен.
Борис, по словам Закаева, “оказался яростным, до цинизма целеустремленным человеком, и, что самое главное, его не терзал демон уязвленного национального самолюбия”, а им страдали все те русские, с которыми Закаеву приходилось иметь дело до сих пор. Тоска по потерянной империи точила русскую душу, как червь; Закаеву казалось, что они “вымещают на чеченцах все свои обиды — от падения Берлинской стены до превращения Америки в единственную сверхдержаву”.
Вот первое, что сказал Закаеву Борис, выйдя из самолета:
— Вы думаете, что вы — независимое государство. А мы, правительство Российской Федерации, считаем, что вы часть России. По этому вопросу мы все равно не договоримся, так что давайте отложим его в сторону и займемся тем, что можем решить.
— И мы стали по-деловому обсуждать порядок вывода войск. Вот тут мне и стало ясно, что его не мучают ночные кошмары о том, как Советская армия покидает Восточную Европу.
По словам Закаева, Борис и Рыбкин смогли растопить в чеченцах лед недоверия и убедить их, что они действительно хотят мира. Они начали с простых вопросов и не боялись принимать решения на месте, например по обмену пленными или амнистии. Когда же вопрос выходил за рамки их полномочий, они прямо так и говорили — “мы этого не можем” или “мы согласны, но должны будем пролоббировать это в Москве”. И умели добиваться своего.
— У них было потрясающее оружие — ОРТ, — продолжал Закаев. — Борис всюду возил с собой съемочную группу. Каждый раз, когда у нас был очередной прорыв или мы сталкивались с проблемой, Рыбкин выступал по телевидению, чтобы это сразу дошло до Ельцина, то есть еще до того, как их оппоненты в Москве успевали опомниться.
И по мере того, как шаг за шагом они продвигались к общей цели — мирному договору, который формально завершал войну, становилось ясно, что главная проблема заключается не в том, что они не смогут договориться друг с другом, а в том, что “непримиримые” с обеих сторон — “партия войны” в Москве и полевые командиры в горах сделают все, чтобы этого не допустить.
В КОНЦЕ НОЯБРЯ 1996 года Закаев приехал в Москву с ответным визитом. Первое промежуточное соглашение было готово к подписанию: в нем определялся порядок самоуправления в Чечне на период до выборов. Закаев приехал решать вопрос о двух российских бригадах, до сих пор находившихся в Чечне. Согласно договоренностям в Хасавюрте, их давно уже должны были вывести.
В четверг 21 ноября Закаев посетил Бориса в Совете безопасности на Старой площади. Новости были неутешительными: вывод войск заморожен на пять лет приказом министра внутренних дел Куликова, главнокомандующего федеральными силами в Чечне; и он уже успел заявить об этом по телевидению.
