Еще несколько месяцев потребовалось Кудрину, чтобы вытащить Сторчака из-под ареста. Его настойчивостью стали восхищаться. Многие коллеги звонили и говорили: «Молодец, ты прав. Держись». Он слышал слова поддержки даже от сотрудников ФСБ и прокуратуры. Это придавало силы.
Сторчак вышел на свободу в октябре 2008 года. Поздно вечером, после работы, Кудрин заехал к нему домой:
– Вот, заехал поздороваться. Как дела?
– Уже хорошо, – Сторчак расплылся в улыбке. – Проходите.
– Нет-нет. Я на две минуты. Я очень доволен, что ты, наконец, вышел на свободу.
– Я тоже доволен.
Они пожали руки. Сбросив камень с сердца, Кудрин полностью погрузился в новые заботы. Мировой финансовый кризис больно ударил по российской экономике. Бизнесмены стояли в очереди, прося денег у государства на погашение своих долгов. А ведь Кудрин публично говорил, что Россия – остров стабильности. Теперь ему это припоминали: «Какой остров? Нас несет вниз в общем потоке».
Минфин ждет кризиса. – Падение фондового рынка. – Государство спасает банки. – Библейская притча Кудрина. – Минфин распечатывает стабфонд. – Мягкая девальвация. – Цена кризиса. – Правительство оптимистов. – Ошибка Кудрина.
2008, март – Президентом России избран Дмитрий Медведев
2008, май – Путин становится премьер-министром
2008, июнь – министры финансов G7 обсуждают мировой кризис
2008, июль – прогноз Минфина о крупном кризисе в России
2008, июль – цена на нефть достигает рекордной отметки 139 долларов за баррель
2008, август – война в Грузии
2008, август – начинается обвал на российском фондовом рынке
2008, сентябрь – начинается полномасштабный банковский кризис; остановка торгов на бирже
2008, сентябрь – государство выделяет 500 млрд рублей на спасение банков
2008, октябрь – Кудрин открыто говорит о глубоком кризисе
2008, ноябрь – утвержден план развития экономики до 2020 года
2008, декабрь – цена на нефть рухнула до 32 долларов за баррель
2009, январь – начинают действовать сниженные ставки налогов для бизнеса
2009, весна – государство вливает сотни миллиардов в поддержку экономики
2009, декабрь – 2010, январь – рост пенсий на 50%
«С июля по декабрь 2008 года цена на нефть упала со 147 долларов за баррель до примерно 32 долларов. А в первом квартале 2009 года уже составляла около 41–43 долларов за баррель. Нефть влияет на все стороны жизни страны: на доходы бюджета, на заказы предприятиям, на зарплаты, на финансовый рынок.
По аналогии с 1998 годом многие ожидали банкротства банков и потери вкладов. Ожидалась девальвация. Западные компании стали выводить деньги из России. В 2008 году их вывели около 130 млрд долларов. Все это привело к сжатию денег в экономике и изменению поведения бизнеса. Стали сдуваться “пузыри”.
Но меры антикризисной поддержки, в том числе фискальный антикризисный пакет, позволили выйти из кризиса. Мы показали, что можем поддержать кредитоспособность государства и бизнеса. Это совершенно новая реальность России и ее позиционирования в мире. Антикризисные меры были вполне адекватными. Иногда говорят, что мы не дали обанкротиться слабым неэффективным предприятиям и тем самым ограничили обновление во время кризиса. Частично это так. Но эти действия были оправданы беспрецедентным характером кризиса. В такой кризис даже сильные предприятия на очень короткий срок получают сильный шок. Поэтому поддержка в такой кризис оправдана. Черта между более сильными и менее сильными предприятиями очень тонкая. В этом кризисе многие бы потерпели крах.
Увеличение пенсий на 50 % в 2010 году – мера необоснованная. Достаточно было компенсировать инфляцию с минимальным приростом сверх нее. В это время можно было повысить пенсионный возраст: настало самое выгодное время для этого. Взамен получилось, что государство взвалило на себя громадное бремя расходов, плюс повысило налоги. Это решение еще долго будет вытеснять из бюджета более рациональные расходы. Можно сказать, что это была черта, за которой началась сверхпопулистская и нерациональная политика президента и правительства, которая продолжается до сих пор».
Из интервью Алексея Кудрина
ДИРЕКТОР ДЕПАРТАМЕНТА долгосрочного планирования Минфина Оксана Сергиенко зашла в кабинет так тихо, что Кудрин даже не услышал.
– Хм-хм, Алексей Леонидович.
Сергиенко продолжала стоять у стола. Кудрин оторвался от чтения документов, поднял глаза.
– Оксана, привет. Как ты зашла? Я даже не услышал. Садись. Что-то случилось?
– Случилось. Мы закончили кризисный анализ.
– Ну и что?
– Ничего хорошего. Осенью, похоже, будет пик кризиса.
Многие в Минфине считали Сергиенко – худощавую и очень набожную женщину – чудачкой. Она и говорила как-то не так, будто не финансистка вовсе, вечно в голове разные экономические концепции. Кудрин Сергиенко ценил. Она смотрела на финансы сверху, а не изнутри, считал он, а это полезно для любого финансиста. Вот и на этот раз, в июле 2008 года, он попросил ее сделать глубокий кризисный прогноз.
В июне Кудрин съездил в Японию, в Осаку, – на встречу министров финансов стран группы G8. И хотя официальной темой встречи было обсуждение последствий мирового финансового кризиса, в неофициальных беседах акценты были расставлены совсем иначе. Кризис был в самом начале, и финансисты это прекрасно понимали.
Первые признаки кризиса проявились в 2007 году, в Соединенных Штатах Америки – сначала там сократился спрос на недвижимость, а потом начался кризис ипотечных кредитов. Проблемы с кредитованием медленно, но верно перетекли и в другие сектора экономики. Ипотечный кризис стал финансовым и перетек в другие страны.
Почти год зарубежные банки массово списывали плохие долги. Стало казаться, что кризис проскочили. «Долги на самом деле не списали, а спрятали», – такой вывод сделал Кудрин из последней встречи с зарубежными инвестиционными банкирами. Поэтому он и поручил Сергиенко хорошенько разобраться с этим кризисом.
– Расскажи поподробнее. Как у вас получился осенний кризис?
– Многие кризисы наложили друг на друга и посмотрели, как менялись деловые индексы за год или за полгода до кризиса. Так вот: по всем индикаторам получается, что осенью будет крупный кризис. А может, даже не осенью. Может, и в августе.
Сергиенко произнесла все это на одном дыхании и, замолчав, передала Кудрину один-единственный лист с графиком. Кудрин уткнулся в бумагу. Через минуту немного приподнял очки, потер веки, надел очки обратно, посмотрел на Сергиенко и сказал:
– Значит, нас ждет жаркая осень.
Сергиенко только кивнула головой.
Кудрин не знал, каким именно будет кризис, но понимал – к нему надо готовиться. Он хорошо помнил, как в начале 1990-х торговали по карточкам, люди теряли накопления, и как в конце тех же 1990-х сгорели вклады населения.
О том, что вскоре может бабахнуть кризис. Кудрин говорил и премьеру Владимиру Путину, и новому президенту Дмитрию Медведеву. Медведев только вживался в роль главы государства. В августе 2008 года Россия вмешалась в конфликт Грузии и непризнанной Республики Южная Осетия. Хотя этот конфликт в России назвали «операцией по принуждению Грузии к миру», на деле это была настоящая война – в столице Южной Осетии Цхинвале и близлежайших районах гибли люди, шли бои. Медведеву и Путину было не до финансового кризиса.
26 августа, когда Россия признала независимый статус Южной Осетии и Абхазии, фондовые индексы снизились на 6 %. Этот день стал точкой отсчета: прироста теперь не будет еще несколько лет. Впрочем, российский фондовый рынок начал падать еще в мае, а в разгар военного конфликта с Грузией падение лишь ускорилось. В сентябре это был уже обвал. Было непонятно, где дно, и есть ли оно вообще.
«Да-да, кризис», – говорили премьер и президент, но заняты были другим. Какой кризис, когда за российскую нефть дают больше 110 долларов за баррель? Кудрин всегда всех пугает. И этот раз – не исключение. Путин спросил в лоб: «Алексей, это стопроцентный прогноз?» «Стопроцентных прогнозов не бывает», – ответил Кудрин. «Вот видишь», – отреагировал Путин, и вопрос закрыли.
Впрочем, цена на нефть стремительно неслась вниз. Если еще в июле российская нефть Urals поднялась до рекордной планки 139 долларов за баррель, то 1 октября она просела до 89 долларов за баррель.
Правительство, несмотря ни на что, продолжало заниматься обыденными и важными делами. В привычном режиме согласовывали экономическую программу до 2020 года, которую называли «планом Путина».
План был на загляденье: экономика растет фантастическими темпами, расходы бюджета стимулируют спрос, демографический прогноз – лучше некуда.
«Это не план, а мечтания, – доказывал Кудрин, – на дворе кризис». Но правительству нужна была мечта. План утвердили в ноябре, в самый разгар кризиса, когда стремительно падали темпы роста экономики, индексы инвестиций и промышленного производства ушли в минус.
