мой взгляд, довольно забавно. По приезде у господина Круселля болела шея, и я ее раза два помяла. Интересно, что я целое лето пробыла в бабьем царстве (да позволено мне будет так выразиться), а теперь вращаюсь почти исключительно среди мужчин. Мы играли в лаун-теннис, и у меня разболелась правая рука. Вильгельм всем рассказывает, что я выучила русский, и надо не пугаться, а как ни в чем не бывало продолжать его осваивать. Вчера мы с В. ходили между девятью и десятью гулять и завернули на кегельбан, где собрались лучшие игроки. Выглядели они, прямо скажем, шикарно: без сюртуков, в рубашках с отстегнутыми воротничками и брюках на ремне, разгоряченные, с лоснящимися лицами. Потом мы заглянули в клуб выпить зельтерской, и там, разумеется, тоже были одни мужчины. […] Сегодня начались занятия в нобелевской школе, и я ходила туда вместе со всеми. Четыре вечера подряд В. брал меня на завод, и мне это очень нравится. Иногда он рассказывает массу интересного о том, что там происходит».
В октябре 1896 г. Рут пишет матери из Баку: «Я получила от Стиккана чудный подарок, но не стану огорчать матушку и признаваться, что именно. Подарок нам на двоих с Тюрой. Я еще не уверена, осмелюсь ли рассказать о нем Вильгельму». (Позднее она признается, что это изящный маленький револьвер.)
В ноябре того же года: «Вчера в клубе устроили большой вечер в честь музыкального руководителя у мужчин. Исполнялось много разных номеров, фру Лампе пела, потом был театральный спектакль. Вильгельм оставил меня на попечение господина Круселля, поэтому я могла пробыть на вечере столько, сколько захочу. Мы поужинали и шикарно провели время. Тюру позвали с собой Таусоны, и она у них заночевала. Если б ты только знала, как я натанцевалась! Даже сплясала русскую мазурку, хотя не совсем удачно. Зато повеселилась я на славу. Вильгельм оставил открытой балконную дверь, так что я спокойненько вошла через нее, когда в четверть пятого утра господин Круселль и Фигге распрощались со мной в саду. На этой неделе Хильда собирается пригласить в гости одних мужчин – то-то будет весело! Теперь я помассировала шею Вильгельму, и он просил передать тебе большой привет».
5 января 1897 г.: «Милая моя, любимая матушка! Скоро ли придет от тебя новая весточка? Поздравление с Рождеством получила, а после – ничего. В предыдущем письме я рассказывала о крестинах у двоих детей. С тех пор крестин не было. В первый день Нового года в клубе устроили торжественный завтрак, в одиннадцать утра. Мы ели, пили и радовались жизни. Несколько рабочих переоделись пиратами и попросили разрешения устроить спектакль и разыграли представление, в финале которого пиратский вожак убивает часть мятежников и они весьма натурально падают на пол. А потом все актеры исполнили русский народный танец, камаринскую, и это было здорово. […] Тут можно выпить хорошего вина и хорошего ликера, а затем угоститься шведским пуншем, который тайком принесли с собой. […] Мы играем в теннис, пьем кофе с ликером и снова играем, пока не наступит темнота. […] Эпизод: на днях, возвращаясь домой, я застряла посреди улицы по щиколотку в грязи; навстречу шел симпатичный рабочий с узелком под мышкой, он крикнул: „Постойте, барышня, сейчас я вам помогу“, огромными шагами добрался до меня, обхватил за талию и, вроде какого-то свертка, перенес на ту сторону».
У Рут теперь четыре пациента, и она с Тюрой переселяется в город. Господин Стигселиус превращается сначала в Стиккана, потом в Лассе; крепнет дружба и с Фигге – геологом Турберном Фегрёусом.
Тюра и Рут устраивают праздник, который по-русски называют «новосельем». «Пригласили столько гостей, сколько влезло в комнату: Хагелины, Таусоны, Сандгрены, Стары и, конечно, наши кухарки – Фигге и Стиккан. Кухарки притащили здоровенную бутыль глинтвейна, зельтерскую воду и большой шикарный торт. На новоселье положено приносить хлеб да соль и угощать ими хозяев. Многие принесли хлеб и пирожные домашней выпечки, а Вильгельм вручил нам баночку с ландышами, которые распустились на этой неделе и на которые мы не перестаем любоваться».
«Квартира находится в гористой части города, довольно высоко на склоне, но в награду за трудный подъем от нас открывается великолепный вид на море с его многочисленными судами и алым восходом солнца по утрам. А еще перед нами древняя стена вокруг города персов с его таинственными улочками и, наконец, весь современный Баку, посреди которого возвышается русская церковь с сияющими золотыми куполами. Замечательно чувствовать себя свободными. Мы с Тюрой иногда выходим вечерком пройтись и радуемся, что никто не запрещает нам этого удовольствия. Какие попадаются навстречу красавцы, иногда просто глаз не оторвешь!.. Однако показывать им восхищение опасно: у этих мужчин огненные взоры, говорящие о пылкости натуры, и они отнюдь не скрывают своих чувств… Не было у нас недостатка и в вине – благодаря знакомству с капитанами. Многие из них неженаты и очень милые. Они возят из Персии апельсины». Однажды Рут едет с Вильгельмом в поселок Петролеа «в карете, какой ты еще в жизни не видала: экипаж движется бензином и, значит, катится сам, безо всяких лошадей». Прохожие дивятся на Хагелинов «бенц» в пять лошадиных сил. Автомобиль гордо делает круг по поселку, и к инженеру Гарсоеву подскакивает его грузинский слуга с воплем: «Хозяин, хозяин, теперь я могу умереть спокойно… я видел, как арба едет без лошади!»
Март 1897 г.: «Позавчера вечером у нас было незабываемое, потрясающее зрелище! Я чуть не задохнулась от восторга. Если б я только могла изобразить его словами! Это был огонь! Целый фонтан нефти высотой в тысячу футов, вдруг забивший из-под земли! Представь себе, что перед тобой с оглушительным грохотом вырастает толстый огненный столп эдакой высоты. Он вспыхнул ярким пламенем, и его видно на 50 миль окрест! Говорят, такое зрелище большая редкость, если вообще не уникальный случай; а еще загорелся большой амбар с мазутом. Но его пламя образовало лишь красное основание колоссального столпа, вознесшегося ввысь по абсолютно прямой линии, несмотря на порядочный ветер. Скважина принадлежала богатому армянину Тагиеву (во всяком случае, мне кажется, что он армянин), и он переживет эту потерю, хотя убытки исчисляются в миллионы рублей. Подумать только, мне посчастливилось туда съездить и все увидеть. Мы с Тюрой были на „Вилле“ в поселке Петролеа и как раз собирались садиться за стол, как вдруг влетает господин Стигселиус (что само по себе удивительно, обычно он крайне спокойный) и спрашивает, видели ли мы пожар. „Скоренько одевайтесь и поехали!“ Мы не стали медлить,
