«Ночь на Лысой горе» иллюстрирована плясками ведьм, скелетов и прочей «нечисти» среди адского пламени. В общих чертах это совпадает с замыслом Мусоргского.
Совсем не так подошел Дисней к иллюстрации Пасторальной симфонии Бетховена. Как известно, Бетховен посвятил Шестую симфонию яркому и поэтическому раскрытию радостных картин природы и вызванным ими чувствам. Симфония полна созерцания красот природы, пения птиц, журчания ручья, напевов и плясок крестьян, отзвуков разбушевавшейся грозной стихии. Обо всем этом упоминал сам Бетховен в своих высказываниях, да и названия частей симфонии с достаточной ясностью говорят о ее содержании.
Дисней отнес картины природы к античной древности и показал их в несколько стилизованных чертах. Порой они напоминают произведения Арнольда Беклина, швейцарского художника-символиста, деятельно способствовавшего зарождению стиля модерн. Дисней вывел на экран мифические существа, кентавров, единорогов, фавнов, нимф и других.
Главными действующими лицами оказались кентавры. Они резвятся на лоне античной природы, занимают видное место в картинах игр и общего веселья, словом, предаются радостям бытия. В их быт внесены комичные черты нашей современности. Кокетливые кентаврихи украшают себя модными прическами, шляпами, шарфами, на копыта наводят маникюр. А выступают они с изяществом цирковых лошадей. Целый эпизод отведен комичным сценам любви юной пары кентавров, своими манерами напоминающих американских провинциальных парня и девицу. И хотя эпизод лиричен, лирика Бетховена не очень-то к нему подходит…
Бурю в симфонии начинает Гефест, кующий огненные стрелы молний. Кадры грозы надо признать более приемлемыми для выражения смысла музыки. Но таких кадров, к сожалению, немного. Типичный диснеевский юмор, разбросанный кое-где по картинам быта кентавров, носит случайный характер самостоятельных вставок. Они никак не связаны ни с музыкой, ни с логикой иллюстраций к ней.
Картины античности следуют параллельно музыке, совпадают с нею в ритме и темпе, но не выражают и не затрагивают ее по существу содержания. Поэтому иллюстрируется, при этом крайне поверхностно, только внешняя, формальная сторона симфонии. Например, маникюр и модные прически производят очень смешное впечатление. Но ведь такое же смешное впечатление они произвели бы с любой другой музыкой и даже вовсе без нее! А вот собака с высунутым языком, задыхающаяся перед бурей, в увертюре Россини смешна только в сочетании с музыкой и именно этой…
Резкое расхождение содержания рисунков с программой композитора нарушило привычные ассоциации при слушании симфонии. Вряд ли еще у кого-нибудь, кроме Диснея, Пасторальная симфония вызывала мысли о кентаврах! Английский теоретик кино Э. Линдгрен, известный нам по книге «Искусство кино», просмотрев «Фантазию», испугался, что ему никогда не удастся отделаться от диснеевских образов при слушании симфонии. Они назойливо привязались к мелодиям Бетховена и портили ему все удовольствие…
Грандиозная по замыслу «Фантазия» распадается на отдельные фрагменты разнородных музыкальных произведений. Правда, в этом еще нет ничего предосудительного. «Фантазия» является своего рода кинематографическим концертом, а в концертной программе вполне допустимо объединение Баха, Чайковского, Понкиелли, Дюка, Мусоргского, Стравинского, Шуберта, Бетховена. Но распадается она и в стилевом отношении и в принципах подхода к воплощению в рисунках музыкальных образов. «Фантазия» эклектична, в ней нет единства художественного мышления.
В кадрах к музыке Баха показан преимущественно оркестр: музыканты, их инструменты, смычки. Это можно принять как вступление к концерту. Сюда следовало бы присоединить появляющийся несколько позже отрывок разговора диктора об оркестра и инструментах. Демонстрируемая здесь музыка представлена видом фонограммы фильма. Как известно, звуковые колебания, преображенные в световые, впечатываются на кинопленку сбоку от заснятых кадров. Фонограмма выглядит при проектировании на экран как своеобразный движущийся узор. Его движения передают тончайшие нюансы звучания музыкального произведения, слышимого тут же из репродукторов. Вот где поистине музыка становится зримой! Не надуманное верчение разноцветных стекляшек или «абсолютных» форм, а действительное воспроизведение физических колебаний, из которых состоят музыкальные звучания.
Итак, все отвлеченные изображения опираются в «Фантазии» на реальность, так или иначе связанную с музыкой. Рисунки в таком фильме, как «Фантазия», могут принадлежать к различным жанрам, отличаться лиричностью, комизмом, патетикой, но подход к передаче звучаний зрительными образами должен быть единый, свойственный Диснею. Пусть это будет субъективно, спорно, даже неубедительно, но принципиально!
Поскольку Дисней заявляет, что он не музыкант, да еще к тому же не способен правильно насвистывать простой мотив, стоит ли к нему придираться?! Но в таком случае позволительно будет спросить с него по всей строгости, как с художника, выяснить, насколько у него соблюдается стилевое единство изображения. Он выработал свой цельный, оригинальный и предельно выразительный, мастерски отработанный стиль индивидуальности рисунка. В «Фантазии» в этой манере выдержан «Ученик чародея», танцы страуса и несколько сценок Пасторальной симфонии. А в остальном нетрудно подметить разнобой и эклектизм.
В фильме видно тяготение к разнородным и даже несовместимым стилевым направлениям. В Пасторальной симфонии вдруг появляется кадр, сильно напоминающий Беклина. И тут же по соседству композиция дешевенькой поздравительной открытки с амурчиками и сердечком… А незадолго перед этим проходила «Аве Мария» в строгих чертах старинной гравюры…
Конечно, характер музыкального произведения требует и соответствующего характера изображения. Однако это соответствие выражается я пределах своей собственной манеры. Критики - художники, музыканты, кинематографисты - подвергли "Фантазию" яростным нападкам. Больше всего возражений вызывало толкование музыкальных образов. Немало ударов было нанесено по рисункам. В частности: упоминался и стиль открыток. Дисней отвечал с чувством собственного достоинства и уверенности в своей правоте: «Я никогда не ставил себе задачей доставлять удовольствие критикам.
Я работаю для зрителей. Если открытки способны производить впечатление на народ -я за открытки! И если я ошибаюсь, то вместе с миллионами людей своей страны».
Зрители хорошо приняли «Фантазию», но, конечно, далеко не так, как «Белоснежку» или даже «Пиноккио». Но и сегодня, спустя четверть столетия после выпуска, фильм иногда, то тут, то там, вдруг снова появляется на экране. Конечно, это не показатель бурного успеха, а свидетельство неутраченной способности вызывать интерес к такому необычному музыкальному зрелищу. Поскольку финансовый вопрос никогда не теряет актуальность, возмещение истраченных на «Фантазию» двух миллионов имело для Диснея безусловное значение.
