Во вторник Саша Стычинский привез из Москвы электрокардиостимулятор. Французский, первоклассный. Спасибо министру. Позавчера говорил по телефону с Бредикисом. Он убеждал вшивать, а я отказывался: "Подожду, понаблюдаю за динамикой". Наблюдения меня не очень утешают, но за месяц пульс уредился, пожалуй, на два удара в минуту.
Вот так-то. А по телевизору вторую неделю повторяют меня с проповедями здоровья. Записи двухлетней давности. Шесть передач по 15 минут. Иду по городу, так многие встречные оглядываются. Поеживаюсь и глаза прячу. Вроде бы как обманул людей. Телевизионщикам заявил протест по телефону, но разве они послушают? Катят и катят через день... Сам больше не смотрел. Стыдно.
Во вторник после операции была еще публичная лекция в рабочем клубе, вернулся домой в девять часов.
Прочитал "Бесов" Достоевского, впервые. Отвратительное впечатление, хотя остановиться не мог. Такой был человек Федор Михайлович. Мало хорошего о людях сказал. А уж революционеров обгадил - хуже нельзя. Не заблуждаюсь о человеческой природе, но не настолько же она скверна. Бог с ним! Все равно - гений!
Дневник. 16 октября. Среда
Изучаю политические документы. Проект устава и программы меня не интересует: я - беспартийный. Но планы экономического обновления страны - это мое. Не зря же двадцать лет собираю сводки ЦСУ и пятилетние планы. Давно уже убедился: объявят на съезде цифры, что нужно ждать на последний год, а когда он проходит, то результат гораздо ниже. Но пятилетка оказывается выполнена с превышением. Это называется - корректировка планов. При нашей системе информации никто не пытается сравнивать планы и результат. Трудящиеся поверят на слово. Но я слежу - никогда планы не выполняются. Особенно если данные исчислены в тоннах и штуках. Когда рубли, дело темное, цены растут, хотя никто этого не признает.
Так вот, планы на 12-ю пятилетку и до 2000 года меня сильно смущают. Чтобы за 15 лет удвоить объем производства, нужно иметь среднегодовой прирост 6,5 процента. Это цифра совершенно недостижимая. Правда, в начале пути, в предстоящие пять лет притязания более скромные - около пяти процентов. Но и это фантазии. Спрашивается, какие же советники планировали такое экономическое чудо? Подозреваю, что снова действует прежний принцип, когда подхалимы ловят желания вождя и тут же под них подстраиваются.
Главным звеном цепи, за которое тянуть, намечается машиностроение. И это правильно. Только это быстро не делается - обновление машин. Еще нет тех конструкторов, которые чертежи нарисуют, нет материалов, нет станков. Все запущено и устарело.
Это же мне говорят знакомые директора. Оценить могу, все же - инженер...
Приятно очень, конечно, надеяться на ускорение, но уже столько в прошлом было разочарований!
Дневник. 27 октября. Воскресенье, утро
В четверг похоронили старого приятеля - Авенира Андреевича Смирнова. Прошло меньше трех недель, как был у него.
И вот - могила. Родные прощаются. Закрывают крышку гроба (теперь гвозди не бьют - крючки)... Опускают. Гремят первые комья земли. Спорая работа могильщиков, кажется, даже трезвых - веяние времени... Оформляют холмик, кладут цветы.
Все. Нет Авенира. Еще одна маленькая ниточка оборвалась. Даже когда не виделись, к праздникам обменивались письмами. На его столе так и осталась недописанная мне поздравительная открытка...
Ходил в обход по книжным магазинам. Накупил две торбы, большинство - не знаю для чего. Подержать. Но начал уже читать Окуджаву - "Свидание с Бонапартом". Пока не разобрался. Очень люблю Окуджаву... Его все любят.
Дневник. 2 ноября. Суббота, день
Вчера на конференции подвел итог за октябрь и за десять месяцев. Оказалось прилично.
Идут последние работы по ремонту. Частным образом наняли плиточников. Они положили шлакосталовые белые плиты в вестибюле для родственников. Помещение сразу повеселело. Это особенное место. Велика в нем концентрация чувств. Ждут диагноза, ждут окончания операции, ждут сообщений из реанимации: проснулся, переведен в палату, готовится к выписке или - умер... Если бы можно подсчитать все эти чувства и разделить на площадь пола, не найти такого другого места по концентрации страстей и страданий.
Вчера прошел по отделениям, и сердце порадовалось. Вспомнилось: так было на войне, когда удавалось хорошо развернуть госпиталь и измученные раненые, хотя бы на недельку, обретали покой, тепло, сытость и успокоение от болей.
Получили "на сохранение" от Худфонда 130 картин, побывавших на выставках.
С ними, с картинами, тоже маленький скандальчик: старшие сестры не хотели брать. Утром на конференции обсуждали:
- А вдруг украдут! Вон некоторые по 400 рублей оценены! Да и нарисовано черт-те что. Иные больные плюются на такую мазню!
Картины отбирали Бендет и Ваднев. Конечно, они толк знают и вкусы имеют передовые. Соответственно и набрали. Никаких тебе ударников, строительных лесов, политических сюжетов.
На днях сочинил письмо министру. Нужно доложить о ремонте, пригласить посмотреть, а главное - попросить денег на премии активистам. Написал, что миллион теперь нам не нужен, лет на пять институт будет выглядеть хорошо. Прославил коллектив. Это только подумать! Отремонтировать помещения площадью 16 тысяч метров за 4 месяца. Затраты - 23 тысячи рублей, 8 тонн краски измазали.
Все-таки наш ремонт, кроме его материальной сущности, интересный социальный эксперимент. На фоне всеобщего безразличия, лени, "электрификации" ("всем до лампочки") сотни людей занялись работой, которую делать не обязаны, за которую не рассчитывали получить деньги, выполняя при том свои основные обязанности. Как это могло произойти? При каких условиях?
Думаю, что главное условие - это поставить цель, большую и трудную. Второе - чтобы были "передовики", как их называют газеты. Такой у нас была реанимация. Саша Ваднев сам взял кисть и стал красить... Заведующий.
Дальше начинает работать самолюбие: "Чем мы хуже других!", "Придется, ребята, браться, черт бы подрал за этого директора!", "Не сумел организовать ремонта, а мы отдувайся!"
Раньше я о таких починах только в газетах читал, а теперь увидел сам. Увидел, и удивился, и порадовался на человеческую природу: есть в ней коллективизм!
Дневник. 12 ноября. Вторник, 16 часов
Прошли праздники, и началась финишная прямая нашего рабочего года: пойдет масса больных, нужно много оперировать, чтобы не отказывать в приеме. Кроме того, неплохо бы сделать тысячу операций с АИКом.
Все это - спасенные жизни. Кроме нас, их никто не спасет.
