Но тонкая натура короля была не в состоянии долго пребывать в атмосфере неотвратимо приближающегося военного конфликта. Он сделал отчаянную попытку вновь «убежать» от мира, объятого всеобщей враждой, к тихим радостям дружбы. Людвиг стал искать примирения с Вагнером, хотя фактически ссоры между ними как таковой не было.
К тому времени Вагнер уже нашел место в Швейцарии, где решил надолго поселиться. Свой выбор композитор остановил на идиллически красивом пригороде Люцерна под названием Трибшен (Tribschen). Однажды, гуляя по Трибшену в сопровождении приехавшей навестить его Козимы, Вагнер обратил внимание на одиноко стоявшую посреди тенистого парка виллу. 4 апреля, уже после отъезда Козимы, композитор посетил Трибшен еще раз и снял на шесть лет приглянувшуюся ему виллу за 5000 франков. Стоит ли говорить, что эти деньги выделил для друга Людвиг II, решивший — возможно, в компенсацию за изгнание из Баварии — финансировать проживание Вагнера в Швейцарии.
Уже 22 мая, в свой 53-й день рождения, Вагнер, обустроившийся на новом месте, удостоился королевского визита. Людвиг II инкогнито, под именем Вальтера фон Штольцинга — героя вагнеровских «Нюрнбергских мейстерзингеров» — прибыл в Трибшен. Праздник удался на славу в тихом семейном кругу (Козима также присутствовала). Людвигу весьма понравилось «швейцарское убежище» Вагнера, а сам хозяин был польщен тем, что король не оставляет его своим вниманием. На несколько мгновений обоим показалось, что все интриги и недоразумения остались в прошлом. Однако, вернувшись в Баварию, Людвиг вновь почувствовал на себе, что королям запрещено отступать от светского этикета и запросто навещать «неблагонадежных особ». Скандал, разумеется, разразился, и стоило огромных трудов его замять.
Да и мюнхенская публика до сих пор не успокоилась и не забыла «оскорбления моральных устоев» со стороны Вагнера. 6 июня Ганс фон Бюлов подал Людвигу II прошение об отставке с поста королевского капельмейстера. Находиться на официальной службе в католической Баварии, при католическом королевском дворе, не имея безупречной репутации, было неслыханной дерзостью. А значит, оставаясь в Мюнхене, вновь пришлось бы изворачиваться, соблюдать видимость приличий и бесконечно врать общественности, прекрасно знающей правду, несмотря на все титанические усилия «заинтересованных сторон». Это было бессмысленно. Ганс разрывался между долгом служения высокому искусству (читай — вагнеровскому искусству) и собственными чувствами, с которыми, похоже, никто не собирался считаться. Кроме того, после откровенного объяснения с Козимой, заявившей мужу о необходимости развода, Ганс понял, что для него будет лучше уехать из мест, слишком болезненно напоминающих ему о его позоре и предательстве самых близких людей.
Король холодно принял эту отставку.
Впоследствии вспоминая перипетии того времени, Вагнер писал своему старому другу Петеру Корнелиусу:[106] «До сведения Его Величества были доведены слухи, позорящие честь госпожи ф. Б. (Козимы фон Бюлов. — М. З.). При таких условиях для нее оставалось только одно — порвать навсегда с Мюнхеном и добиться развода с мужем, имя и честь которого она хотела оградить от ненависти враждебных ей людей. Совершенно разумно она советовала ему — еще несколько месяцев назад — оставить колебания и решиться на развод. Она полагала, что такой шаг создал бы более благоприятные условия для его дальнейшего пребывания в Мюнхене: тогда никто не имел бы права утверждать, что своим положением он обязан снисходительности супруги. (Находились «доброжелатели», которые действительно утверждали, что, прекрасно зная про измену жены, Бюлов остается с нею лишь для того, чтобы не потерять выгодное место дирижера Мюнхенского королевского придворного и национального театра. — АО.) Во имя этой цели она даже готова была принять на себя все жестокости бракоразводного процесса. Б. (Ганс фон Бюлов. — М. З.) поблагодарил ее, согласился с ее советом, но в свою очередь заявил, что все происходящее теперь в Мюнхене вызывает в нем сильнейшее отвращение, так что, при таких обстоятельствах, он все равно отказался бы от своего места. Относительно всего этого имеются документальные данные, переданные мною в надежные руки, и я оставил за собой право сослаться на них в случае необходимости».[107]
Итак, не успел Людвиг II вернуться из Швейцарии, как он вновь оказался втянут в водоворот светских сплетен и конфликтов. А вскоре ему уже стало вообще не до поиска тихих радостей мирной жизни.
Как мы уже упоминали, в надвигающейся войне Бавария выступала на стороне Австрии, с которой ее связывали давние политические обязательства. Фактическим поводом к началу прямых военных действий послужил конфликт между Австрией и Пруссией из-за Шлезвиг-Гольштейна. 14 июня сейм Германского Союза по предложению Австрии принял решение мобилизовать союзную армию против Пруссии. Бавария поддержала решение сейма и обязалась выставить свою армию численностью около 50 тыс. человек, а также согласовывать собственные военные действия с австрийским командованием. В свою очередь Австрия обещала не начинать переговоров с Пруссией без участия и согласия Баварии и всячески стараться, чтобы баварские потери были минимальными.
16 июня прусская армия начала вторжение в Ганновер, Гессен и Саксонию. 17 июня Австрия официально объявила войну Пруссии. Мобилизация же баварской армии еще продолжалась до 22 июня.
2 июля Людвиг II обратился к своему народу, заявляя, что целью войны является «сохранение общего германского отечества, как свободного и могущественного целого, упроченного союзом его князей и национальным представительством его племен, сохранение Баварии, как самостоятельного и достойного члена великого немецкого отечества». Однако для Баварии начавшаяся война оказалась крайне неудачной.
Баварский главнокомандующий принц Карл,[108] которому подчинялись также южнонемецкие федеральные войска, спеша на помощь ганноверцам, узнал об их поражении в битве у Лангельзальцы (Langensalza) 28 июня. После этого прусская армия смогла форсировать наступление против австрийцев и саксонцев в Богемии. Баварские войска, неся потери, были вынуждены отступить к Киссингену (Kissingen). Поочередно сдав Швайнфурт (Schweinflirt) и Вюрцбург, баварцы отступали дальше к Нюрнбергу. 1 августа Нюрнберг был сдан прусским войскам…
После падения Нюрнберга баварское правительство заключило трехнедельное перемирие с Пруссией, вступающее в силу 2 августа. 22 августа между Баварией и Пруссией был заключен мирный договор, по которому Бавария должна была выплатить Пруссии 30 млн марок военной контрибуции. Кроме того, она уступала часть своих северных земель (хотя большого ущерба в смысле сокращения территории при этом не понесла).
