копиями. Уортону не известны были записки участников
экспедиции, и в силу этих обстоятельств издание 1893 года
было неполноценным, хотя, разумеется, оно далеко превос
ходило хауксуортовское «Сообщение».
Любопытно, что в 1895 году Уортон узнал о существо
вании подлинного дневника Кука, однако неведомо по
каким причинам об этом умолчал.
Как установил Биглехол, подлинный дневник Кука
хранился у его вдовы. После ее смерти в 1835 году неко
торые рукописи Кука перешли во владение родственника
Елизаветы Кук Чарлза Смита, От Смита бумаги Кука
попали к антикварам-коммерсантам Патику и Симпсону,
занимавшихся продажей разных древностей с аукциона.
Весной 1868 года дневник с какими-то другими доку
ментами купил комиссионер, который совершил это приоб
ретение по поручению богатого торговца железом Генри
Уильяма Болкоу. Болкоу был владельцем поместья Мар-
тон-Холл; оно находилось в том самом селении Мартон, где
родился Кук, и Болкоу считал своим долгом скуцать все
реликвии, имеющие отношение к великому мореплавателю.
Около 1880 года племянник хозяина Мартон-Холла
Чарлз Болкоу унаследовал движимое и недвижимое имуще
ство своего дяди Ч. Болкоу и сообщил Уортону о подлин
ном дневнике Кука.
В 1915 году Ч. Болкоу умер. Его сын Генри Уильям II
разорился и в 1923 году продал Мартон-Холл; дневник был
в Лондоне пущен с молотка. Рукопись приобрела Австра
лийская Национальная библиотека в Канберре. Там Бигле
хол отыскал странствующий дневник Кука.
Подготавливая издание материалов первого плавания
Кука, Биглехол сверил канберрский подлинник с тремя
копиями и судовым журналом «Индевра». Биглехол обна
ружил записки ряда участников первой экспедиции Кука.
В текст издания Биглехол включил извлечения из записок
лекаря Монкхауза, штурмана Молине и неизвестного авто
ра, а в обширных комментариях новозеландский историк
использовал дневники десяти соплавателей Кука.
Кроме того, Биглехол ввел в текст письма Кука доку
менты из архива Адмиралтейства и снабдил свое издание
тремя введениями — общим, текстологическим и историко-
географическим1.
Рейс второй. Закончив в 1955 году работу над «Плава
нием на „Индевре“», Биглехол выразил надежду, что со
вторым путешествием дело будет обстоять гораздо лучше:
ведь дневники главы второй экспедиции были опублико
ваны в 1777 году как материал, подготовленный самим
Куком. Увы! Надежда Биглехола не оправдалась.
Отправляясь в третье плавание, Кук поручил опублико
вать дневник его второго путешествия опытному литерато
ру, виндзорскому канонику Джону Дугласу. Дугласу Кук
полностью доверял, с Дугласом он договорился обо всем,
что касалось издания своего труда.
Но виндзорский каноник оказал Куку дурную услугу.
Дуглас, как это выяснил Биглехол, без ведома автора пере
делал текст дневника. Поймать Дугласа с поличным никто
не мог: в 1777 году Кук находился в далекой Океании.
Смутные подозрения касательно Дугласа в литературных
кругах Лондона все же возникли. Анонимный корреспон
дент в 1783 году обвинил Дугласа нa страницах газеты
«Морнинг Кроникл» в том, что он «переварил» (digested)
дневники второй экспедиции.
Дуглас заявил в ответ, что он «лишь исправил кое-
какие небрежности стиля». Несколько позже Дуглас в своих
неопубликованных автобиографических заметках признал
ся, что он с ведома графа Сандвича и короля Георга III
«подготовил к печати путешествие Кука... и во многом
исправил стиль капитанского дневника... если бы дневник
был напечатан в том виде, в каком мне его передали, он
был бы слишком сырым и не понравился бы читателю».
Биглехол дознался, как допек и дожарил «сырой днев
ник» виндзорский повар.
Дуглас изъял из текста все, что ему было не по вкусу, в
частности те места, где Кук писал о пагубных последствиях
общения народов южных морей с европейцами. Одновре
менно непрошеный соавтор Кука обогатил дневник своими
вставками. Но хуже всего было то, что Дуглас совершенно
произвольно провел стилистическую правку всего текста
дневника.
«Язык кубрика, — отметил в связи с этим Биглехол, —
был приглажен, штормы утихомирены, и, хотя элегантная
пунктуация не превратила моряка в виндзорского каноника,
Дуглас оторвал Кука от берегов Тонгатабу и увел его к
лондонскому Стрэнду».
Между тем в «сыром» виде дневники всех плаваний
Кука были незаурядными литературными произведениями.
Их шершавый, порой грубый, но крепкий, ясный и вырази
тельный язык не нуждался в «облагораживании». Кук обла
дал чувством юмора, и у него была своя манера изложения,
ничего общего не имеющая с вычурной прозой бездарных
подражателей Попа, Стиля и Ричардсона.
В результате Биглехолу пришлось проделать колос
сальную работу, чтобы счистить со страниц дневника дугла-
совский лак. В основу издания материалов второго плава
ния Кука, вышедшего в свет в Кембридже в 1961 году,
Биглехол положил собственноручный дневник Кука —
рукопись, хранящуюся в Британском музее, и вдобавок
использовал второй подлинник, обнаруженный в том же
музее, — три отрывка дневника, писанные рукой Кука, три
копии этого документа и судовой журнал «Резолюшн».
В издание 1961 года помимо дневника Кука вошли
записки капитана Фюрно, лейтенантов Клерка и Пикерс-
гилла, астронома Уолса, мидшипменов Барни и Эллиотта и
документы, относящиеся ко времени подготовки экспеди
ции.
Очень интересны два введения (общее и текстологиче
ское) Биглехола и его многочисленные комментарии1.
Рейс третий. В борьбу с виндзорским «проказником»
Дугласом, выпускавшим в 1784 году дневники Кука и Кин
га, которые они вели в третьем плавании, Биглехол вступил
опять, подготавливая новое издание материалов этого путе
шествия Кука.
В своих не предназначенных для печати автобиографи
ческих заметках Дуглас не без гордости заявил, касаясь тре
тьего путешествия: «Рукописи капитана были подготов
лены мной аккуратно, но обращался я с ними вольнее, чем
с записками второго плавания. Точно придерживаясь фак
