В начале октября на нейтральной территории состоялась встреча Антония и Октавиана под приветственные клики их войск. Заключенное между ними соглашение любопытно в той мере, в какой оно отражает политические реалии момента. Октавиан становился повелителем западной части Римского государства: Галлия, Испания, побережье Далмации и Италия. Антонию доставался Восток, а также Греция и Киренаика. Они поделили между собой в равной степени войско и флот. Октавиан обязался помочь Антонию в войне против Парфянского царства.
Заключив соглашение за спиной у Секста Помпея, они договорились выступить против него единым фронтом, если он станет сопротивляться.
На первый взгляд, Клеопатра одержала полную победу. Столицей Антония будет, разумеется, Александрия, тот город, который так же, как и весь Египет, оставался вне сферы его власти. Стоит Антонию сделаться супругом Клеопатры, как он воссоздаст империю, и та в единый миг обернется географической реальностью.
Но в действительности это ничего не решило, ситуация была более сложной. Рим поделили между двумя властителями. Однако не существовало Западной и Восточной империи, было только две ее половины. Кроме того, соглашение пришлось скрепить браком Антония с Октавией, сводной сестрой Октавиана, которая овдовела примерно в то же самое время, что и Антоний. Она была матерью малолетних детей и ожидала третьего ребенка.
Итак, Рим принял Антония. Тогда же Клеопатра одарила его двумя близнецами: мальчиком, названным Александр Гелиос (Солнце), и девочкой, нареченной Клеопатра Селена (Луна).
Политический брак между Антонием и Октавией был заключен не только под влиянием общественного мнения — нынешняя фразеология, — но и по настоянию легионеров. Октавия была чуть старше Октавиана и немного моложе Клеопатры. Она обожала сводного брата и блистала всеми римскими добродетелями — честностью, грацией, благоразумием, к тому же она была на редкость красива. Во всяком случае, в глазах современников она в этом превосходила Клеопатру. Итак, это был тонко задуманный союз. Рим одарил Антония женщиной, для него несомненно привлекательной, которая, будучи супругой властителя, не станет раздувать политических страстей, как Фульвия, напротив, постарается поддержать согласие между двумя триумвирами.
Сенат дозволил Октавии не дожидаться истечения предписанных законом десяти месяцев со смерти супруга и вновь вступить в брак. Вскоре после свадьбы Октавия родила. Произошло это в ноябре. Толпы римлян неистовствовали, приветствуя Антония и Октавию после стольких лет неуверенности и неурядиц, всеми владела радость. Теперь для полного счастья необходимо было, чтобы Секст Помпей снял морскую блокаду и наладилось бы снабжение продовольствием.
Римляне открыто выражали свои чувства Антонию и Октавии. Кричали, что их ждет всеобщее презрение, если брачные обеты будут нарушены. Однажды на играх в цирке чуть не дошло до бунта. В начале торжеств пронесли в религиозной процессии статую Нептуна. Зрители встретили ее овацией, ибо было известно, что Помпей выводит свой род от этого бога. Когда Антоний и Октавиан велели унести статую, их не только освистали, но появились все признаки мятежа. Мужество покинуло Октавиана, что касается Антония, то римляне не пожелали его слушать, и обоим пришлось дать обещание немедленно начать переговоры.
Римский путь пролегал, таким образом, через мир. Антоний видится как умиротворитель, посредник. В Этом духе начинаются его приготовления к кампании Против парфян. Он назначает Домиция Агенобарба, республиканца, наместником в Вифинию, а Вентидию Бассу, плебею, верному стороннику Цезаря, который возвысился некогда благодаря его протекции, дает в управление Сирию и поручает армию, направляемую против парфян. Антоний проявил себя как чемпион по установлению союзов между демократами и республиканцами.
В семейном плане тоже все было в порядке — уже в январе выяснилось, что Октавия ждет нового ребенка. Но были и кое-какие тучки. Октавиан и Секст не спешили договориться. Весна минула в переговорах, и соглашения подписали лишь летом.
Заслугу в том, что гражданская война прекратилась, все приписывали Антонию. И если сгруппировавшиеся вокруг Секста Помпея многочисленные беглецы видели в Антонии своего противника, то в Октавиане они видели ренегата, непрестанно лавирующего между цезарианцами и республиканцами и предающего и тех и этих,
Антоний, возможно, рассматривал свою женитьбу и пребывание в Риме как своего рода компромисс, необходимый для воплощения в жизнь великих планов на Востоке: захвата Парфянского царства, то есть осуществления замысла Цезаря, которому помешало его убийство. Трудно сказать, какова была роль, предназначенная египетской царице в их проектах, во всяком случае, Цезарь стремился привлечь к этому союзу Клеопатру более, чем Антоний, который считал ее союзницей, помощницей, но не ключевой фигурой в достижении своей цели. Таков вывод, сделанный не только на основании его брака с Октавией, но и в связи с его действиями вообще.
Летом 39 года обстоятельства изменились. Интерес к парфянской экспедиции сохранился, но падение популярности Октавиана указало Антонию более прямой путь к власти, к владычеству над империей, путь исключительно римский. Это было похоже на преддверие победы, на первое мгновение взлета. Мир и покой — это он, Антоний. Отнюдь не этот болезненный и непривлекательный на вид юноша, с которым он делит высшую власть, существо жестокое и опасное, лживое и изменчивое, с головы до ног запятнанное кровью тех, на кого пало его подозрение, лицемер, притворщик, то и дело повергаемый наземь и встающий, чтобы вновь рвануться к успеху. И рядом с ним Антоний, человек почтенный, благодетель народа — скорее, правда, вследствие серии счастливых случаев, чем в результате расчета.
Соблазн утвердиться в этой роли огромен. Октавия и дети от всех их браков дополняют картину примирения и благополучия.
Едва Октавия в начале осени родила, как Антоний отплыл вместе с ней в Грецию. Предстояло решить парфянский вопрос и тем самым претворить в жизнь ту едва ли не священную миссию, о которой мечтал Цезарь.
Но эти успехи, это нарушение равновесия в пользу Антония пришлись кое-кому не по вкусу. Например, Октавиану, который сразу задумал воспользоваться отсутствием соправителя. Но более всего это не поправилось Клеопатре, склонной примириться с браком Антония как с уступкой римским приличиям, согласиться со всеобщим миром, посмотреть сквозь Пяльцы на сближение республиканцев с демократами, но не стерпеть раздел власти над Римом между двумя тесно сотрудничающими триумвирами, а еще менее одобрить, чтоб власть сосредоточилась в руках одного из них, будь он даже Антонием.
