Я тогда особенно заинтересовался начальником разведки дивизии капитаном Павлом Скачко. Кстати, о нем впервые пришлось услышать еще в штабе армии. И весьма лестные отзывы. И вот сейчас он передо мной. Среднего роста. Под темной шапкой кудрей - привлекательное лицо с большими карими глазами, готовое в любую минуту заискриться жизнерадостной улыбкой. Одно вызывало недоумение - его борода. Но и этому находилось оправдание: хотел замаскировать свою молодость: ведь Павлу было чуть больше двадцати лет.
В дивизии о нем ходили легенды. Рассказывали, например, о том, как однажды Скачко разговаривал по телефону с гитлеровским полковником, выдав себя за командира подразделения из состава соседней гитлеровской части. И как тот, поверив, выболтал ему очень важные сведения. Поведали мне и о том, как под его командованием разведывательный отряд однажды разгромил целый пехотный батальон врага.
Словом, Пашу Скачко отличали бесстрашие и смелость, наблюдательность и находчивость. Да и сами легенды о нем рождались не на пустом месте, за ними стояли действительные подвиги этого разведчика, о чем свидетельствовали его многочисленные боевые награды. К концу войны, например, Павел Григорьевич был уже кавалером трех орденов Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды, ордена Отечественной войны I степени и многих боевых медалей.
А часом спустя состоялось знакомство и с офицерами полка, с которыми мне отныне предстояло шагать вместе по фронтовым дорогам. Очень хорошее впечатление с первых же минут произвел на меня замполит полка Сергей Михайлович Хряков. Чувствовалось, что он в курсе всех происходящих в части событий, любит и знает свою работу, умеет находить с людьми общий язык, пользуется их уважением. Именно он и познакомил меня с начальником штаба А. И. Ивановым, начальником артиллерии Б. И. Московским, начальником инженерной службы В. Н. Кравцовым, заместителем по тылу И. А. Астаховым, секретарем партбюро П. Е. Погребняком, секретарем комсомольского бюро М. К. Тищенко, дал на каждого из них объективную характеристику. Затем состоялись первые встречи с командирами батальонов И. И. Фроловым-Михайловым, М. М. Бакулиным, В. В. Кошуковым, командирами рот и специальных подразделений. Отметил про себя: все они имеют многочисленные правительственные награды. А это свидетельствовало о их мужестве и командирской зрелости.
Словом, офицерский коллектив полка мне поправился.
* * *
В течение марта и первых чисел апреля вверенный мне 26-й полк хотя и продолжал находиться в обороне, но одновременно готовился к наступлению, в ходе которого ему предстояло форсировать такие важные водные рубежи, как реки Нейсе, Шпрее, Эльба. 6 апреля был наконец получен приказ о нашем выходе в район сосредоточения, что находился в лесах северо-восточнее Мускау. И вскоре полк, как и другие части армии, уже перемещался к нейсенскому рубежу, в полосу предстоящего наступления.
Все дороги западных районов Польши были забиты до отказа. По их обочинам двигались танки, самоходки, многосильные тракторы с прицепленными к ним крупнокалиберными орудиями. А рядом с ними, уже непосредственно по шоссейным и проселочным дорогам, двигались колонны стрелковых частей.
Глядя на эти массы войск и боевой техники, невольно подумалось: "Разве главари третьего рейха, вероломно начав против нас войну, могли тогда предположить, что на четвертом ее году, после гигантских и кровопролитнейших сражений, на фашистскую Германию двинется вот такая, не ослабленная, а, наоборот, во сто крат возросшая, сила возмездия!"
Да, эту силу уже ничто не могло остановить. В первых числах апреля советские войска стремительно двигались к центральным районам Германии. 1-й Украинский фронт, например, своим правым крылом уже подошел к реке Нейсе, а левым - к чехословацкой границе.
Наша, 5-я гвардейская армия наступала на Шпремберг. Она должна была прорвать сильно укрепленный трехполосный нейсенский рубеж и с выходом на реку Эльба обеспечить с юга продвижение войск, наступающих на Берлин. В первом эшелоне армии действовали 32-й и 34-й гвардейский стрелковые корпуса генералов А. И. Родимцева и Г. В. Бакланова, во втором - наш, 33-й гвардейский стрелковый корпус генерала И. Ф. Лебеденко, нацеленный на междуречье Нейсе - Шпрее.
Вернувшись из штаба корпуса, куда нас, командиров полков, перед этим вызывали - дивизия-то входила в его состав, - я тут же собрал командиров батальонов и отдельных подразделений и на ящике с песком разобрал с ними варианты возможных действий при форсировании Нейсе и Шпрее, боев в междуречье и при развитии наступления в глубине многополосной обороны противника. Такой проигрыш, как показали начавшиеся вскоре события, принес большую пользу.
А вечером, как только выдалось свободное время, мы с замполитом С. М. Хряковым побывали в подразделениях полка. Хотелось, как это всегда делалось перед большим наступлением, поговорить с бойцами и командирами, выявить их настрой, думы и чаяния.
Беседа началась с того, что кто-то из бойцов размечтался о том времени, когда война будет сниться лишь во сне и снова можно будет взяться за мирный труд, за восстановление разрушенного.
- Сколько ж наших городов и деревень превратили в щебень и пожарища фашисты! Вот, к примеру, в моем селе на Смоленщине одни лишь печки торчат! горячился молодой воин. И с болью в сердце спросил, обращаясь к своим товарищам: - Это сколько же лет нам придется все заново-то отстраивать? Неожиданно предложил, загораясь гневом: - Как закончим войну, надо всех немцев согнать к нам и заставить работать. Пусть восстанавливают ими же разрушенное...
- Э-э, нет, браток, - возразил ему пожилой сержант. - Ты что же, равняешь нас с фашистами? По-твоему, если они губили безвинных людей, угоняли их в рабство, то и мы должны делать то же самое? Нет, мы фашистам не уподобимся. Верно я говорю, товарищ майор? - обратился он к Хрякову.
- Верно, - ответил замполит. - Те, кто грабил и убивал, обязательно предстанут перед судом. И их, вне сомнений, ожидает суровая кара... Но в то же время мы ведь воюем против Германии Гитлера. А есть еще и Германия Тельмана, Германия будущего, - продолжал, воодушевляясь, Сергей Михайлович. - Ее представляют бесстрашные немецкие коммунисты. Многие из них пали в борьбе с фашизмом, многие еще и сейчас томятся в гестаповских тюрьмах и концлагерях. Так что не весь немецкий народ повинен в злодеяниях гитлеровцев.
Майор С. М. Хряков говорил увлеченно, со знанием дела. Он называл имена немецких революционеров, прогрессивных деятелей, рассказывал о преступлениях фашизма против народа Германии, его культуры и духовных ценностей. Бойцы и командиры слушали его, затаив дыхание. И конечно же соглашались с ним.
