Из его слов следовало, что члены партийного руководства могут быть привлечены не только к политической, но и к уголовной ответственности. Эту угрозу они запомнили. Маршал и не понял, что противопоставил себя всему партийному аппарату.
После июня пятьдесят седьмого Никита Сергеевич подчеркнуто демонстрирует свою дружбу с прославленным маршалом, никуда его от себя не отпускает, даже отдыхают они вместе. Жукову в голову не приходит, что против него организован настоящий заговор, что он и пяти месяцев не просидит на своем месте.
Хрущев уже на пенсии вспоминал: «Члены президиума ЦК не раз высказывали мнение, что Жуков движется в направлении военного переворота, захвата им личной власти. Такие сведения мы получали и от ряда военных, которые говорили о бонапартистских устремлениях Жукова. Постепенно накопились факты, которые нельзя было игнорировать без опасения подвергнуть страну перевороту типа тех, которые совершаются в Латинской Америке. Мы вынуждены были пойти на отстранение Жукова от его постов. Мне это решение далось с трудом, но деваться было некуда».
4 октября 1957 года министр обороны Жуков вылетел в Севастополь, а оттуда на крейсере «Куйбышев» в сопровождении эсминцев «Блестящий» и «Бывалый» отправился с официальным визитом в Югославию и Албанию.
А Хрущев поехал в Киевский военный округ на учения, которые проводил главнокомандующий сухопутными войсками маршал Родион Яковлевич Малиновский. Никита Сергеевич разговаривал с генералами, прощупывал настроения. Потом Хрущев скажет:
— Вы думаете, я там охотился на оленей? У меня там была политическая охота на крупную дичь…
На пленуме ЦК Хрущев обвинит Жукова в лицемерии и вероломстве, хотя все было наоборот. Пока министр обороны находился за границей, Никита Сергеевич провел большую подготовительную работу. Маршал, уезжая, думал, что он в Москве друга оставил. А Хрущев за его спиной беседовал с командующими округами, объяснял им ситуацию — словом, заручился поддержкой генералитета.
17 октября 1957 года на президиум ЦК пригласили заместителей министра обороны маршалов Малиновского и Конева, а также начальника Главного политуправления генерал-полковника Желтова. Начальник ГлавПУРа пожаловался на то, что политработа в армии по вине министра обороны принижена:
— Товарищ Жуков говорил, что, если политработникам рыжие бороды привесить и кинжалы дать, они всех бы командиров перерезали. Мне, начальнику ПУРа, не позволено выезжать в войска без разрешения. Министр товарищ Жуков неприязненно относится ко мне. Из-за чего? Из-за того, что я будто был против назначения его министром и возражаю против его возвеличивания…
Желтов жаловался: маршал недооценивает значение политорганов, слишком амбициозен, не сделал для себя выводов из прошлого. Малиновский и Конев вяло возражали: они не согласны с такой оценкой состояния политработы в армии.
Пока Жуков находится за границей, президиум ЦК принимает постановление «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте». По всей стране проходят партийные собрания, где резко критикуется министр обороны. Жуков об этом не подозревает, хотя ему доложили, что связь с Москвой внезапно прервалась. Опытный человек, мог бы сообразить, что это означает…
Вместе с министром обороны в Югославию отправили специального корреспондента «Красной звезды». Первые два его репортажа газета опубликовала. А потом помещала только короткие сообщения ТАСС. Жукова сопровождал заместитель начальника ГлавПУРа генерал-полковник Федор Петрович Степченко. Он тоже не понимал, почему орган Министерства обороны не освещает визит Жукова, запрашивал Москву. Главный редактор «Красной звезды» Николай Иванович Макеев, получивший соответствующие указания, оправдывался:
— В газете не хватает места. Вот спутник запустили…
Рассказы о том, что начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба генерал Сергей Матвеевич Штеменко обо всем сообщил министру по своим каналам, за что и пострадал, — миф. Когда Жуков вернулся в Москву, он не знал, что его ждет. Штеменко был лишен возможности о чем-либо доложить министру.
В первый раз Сергея Штеменко наказали после ареста Берии — сняли с должности и понизили в воинском звании на две ступени с генерала армии до генерал-лейтенанта. Обвинили его в том, что Штеменко через Берию передавал Сталину «разные сплетни на некоторых руководящих военных лиц»…
В 1957 году Жуков еще находился за границей, кампания против него только начиналась, а Штеменко опять сняли с должности начальника Главного разведывательного управления.
В аэропорту в Москве Жукова встречали его первый заместитель маршал Конев и родные. Конев сказал Георгию Константиновичу:
— Вас просили сразу ехать на заседание президиума в Кремль, вас ждут.
Впоследствии Иван Степанович каялся:
— Я, конечно, виноват, был его первым замом и не поставил в известность о грядущем заговоре. Но что я мог поделать? Обстоятельства сложились так, что ни назад, ни вперед, ни вправо, ни влево — кругом красные флажки: выполняй решения, партийная дисциплина, партийный долг. А вот теперь казню себя.
Жена и дочери уговорили Жукова заехать домой, попить чаю. Конев вынужден был согласиться. Родные рассказали маршалу то, о чем промолчал его первый заместитель.
В Кремле на него обрушился поток обвинений. Жуков пытался опровергать обвинения, называл их дикими. Говорил: мне надо посмотреть документы, чтобы вам ответить. Но в Министерство обороны его больше не пустят…
На заседании президиума ЦК маршала сразу освободили от должности, чтобы лишить его возможности контригры. Охранник ожидал Жукова в кремлевской раздевалке. Вспоминал через много лет:
— Появился Георгий Константинович. Таким я его никогда не видел — ни в годы войны, ни после. На лице сине-красные пятна, оно словно окаменело. Но держался прямо, с достоинством. Прибыли домой, на улицу Грановского. После томительной паузы: «Сегодня вечером по радио объявят о моем освобождении с поста министра обороны». Не знаю, как он, но я почувствовал себя раздавленным. Позвонил своему руководству: «Какие будут указания?» Мне ответили: «Дежурьте, как прежде!»
На следующий день, 27 октября, газеты сообщили, что новым министром обороны назначен маршал Малиновский. Собрали пленум ЦК, посвященный партийно-политической работе в армии. В реальности бичевали Жукова. На него навалилась уже вся партийная верхушка. Георгия Константиновича буквально топтали ногами.
Жуков даже не понял, что он противопоставил себя всей партийной власти. Уж очень он был уверен в себе. Недоуменно говорил:
