Марксист обязан рассматривать кадетское министерство не с одной, а с обеих сторон: как возможный этап борьбы за учредительное собрание и как возможный этап ликвидации буржуазной революции. По намерениям кадетов и Столыпина, думское министерство должно сыграть вторую роль; по объективному положению вещей, оно может сыграть и вторую и первую роль[21].
Забывая о возможности (и об опасности) либерального ограничения и прекращения буржуазной революции, меньшевики сбиваются с точки зрения классовой борьбы пролетариата на точку зрения либералов, прикрашивающих и монархию, и выкуп, и две палаты, и прекращение революции, и пр., и пр.
3) Переходя от экономически-классовой к государственно-правовой стороне вопроса, надо сказать, что меньшевики рассматривают думское министерство, как шаг к парламентаризму, как реформу, усовершенствующую конституционный строй и облегчающую пролетариату использование его для своей классовой борьбы.
Но это опять-таки однобокая точка зрения «отрадных явлений». В акте назначения министров из думского большинства (именно такого назначения добивались кадеты в первой Думе) нет одной, весьма существенной, черты реформы, нет законодательного признания известной общей перемены в конституции. Это – акт до известной степени единичный, даже персональный. Он опирается на закулисные сделки, переговоры, условия. Недаром «Речь» признала теперь (в марте 1907 года!), что в июне 1906 года были переговоры к.-д. с правительством, оглашению еще не (!) подлежащие. Даже кадетский подголосок «Товарищ» признал недопустимой эту игру в прятки. И неудивительно, что Победоносцев (по газетным известиям) мог предложить такую меру: назначить либеральных, кадетских, министров, а потом разогнать Думу и сменить министерство! Это не было бы отменой реформы, изменением закона, это было бы вполне закономерным, «конституционным актом» монарха. Поддерживая кадетские стремления к думскому министерству, меньшевики на деле, вопреки своей воле и сознанию, поддерживали закулисные переговоры и сделки за спиной народа.
Никаких «обязательств» при этом меньшевики с кадетов не брали и не могли брать. Они им дарили свою поддержку, давали ее в кредит, внося смуту и развращение в сознание рабочего класса.
4) Сделаем еще одну уступку меньшевикам. Допустим наилучший возможный случай, именно, что акт назначения думских министров окажется не только персональным актом, не только обманом народа и показной сделкой, а первым шагом действительной конституционной реформы, действительно улучшающей условия борьбы пролетариата.
Даже и в этом случае никак нельзя оправдать выставления социал-демократией лозунга о поддержке требования думского министерства.
Это – этап к лучшему, почва для дальнейшей борьбы, говорите вы? Допустим. А разве не было бы, наверное, этапом к лучшему всеобщее, но не прямое избирательное право? Почему же не объявить, что социал-демократия поддерживает требование всеобщего, но не прямого избирательного права, как «этап» в борьбе за «4-членную формулу», как «почву для перехода» к этой формуле? Тут бы с нами были не только кадеты, но и педераки{62} и часть октябристов! «Общенациональный» этап к народной борьбе за учредительное собрание – вот что значит поддержка социал-демократией всеобщего, но не прямого и не тайного голосовать!
Решительно никакой принципиальной разницы нет между поддержкой требования думского министерства и поддержкой требования всеобщего, но не прямого и не тайного голосования.
Оправдывать выставление лозунга «ответственное министерство» тем, что это – этап к лучшему и т. п., значит не понимать основ в вопросе об отношении социал-демократии к буржуазному реформаторству.
Всякая реформа лишь постольку и является реформой (а не реакционной и не консервативной мерой), что она означает известный шаг, «этап» к лучшему. Но всякая реформа в капиталистическом обществе имеет двойственный характер. Реформа есть уступка, которую делают правящие классы, чтоб задержать, ослабить или затушить революционную борьбу, чтобы раздробить силу и энергию революционных классов, затемнить их сознание и т. д.
Поэтому революционная социал-демократия, нисколько не отказываясь использовать реформы в целях развития революционной классовой борьбы («мы принимаем уплату и по частям», wir nehmen auch Abschlagszahlung – говорил Фридрих Энгельс{63}), ни в каком случае не «делает своими»[22] половинчатых буржуазно-реформистских лозунгов.
Поступать так, значит действовать вполне по Бернштейну (Плеханову придется реабилитировать Бернштейна, чтобы защитить свою теперешнюю политику! Недаром орган Бернштейна, «Sozialistische Monatshefte»{64}, не нахвалится на Плеханова!), значит превращать социал-демократию «в демократически-социалистическую партию реформ» (известное изречение Бернштейна в знаменитых его «Предпосылках социализма»).
Социал-демократия рассматривает реформы и использует реформы, как побочный продукт революционной классовой борьбы пролетариата.
И тут мы подходим к последнему нашему доводу против разбираемого лозунга:
5) Чем может социал-демократия на деле приблизить осуществление всяких реформ вообще, конституционных реформ в России в частности, думского министерства и его полезных для пролетариата результатов, в особенности? Тем ли, что она будет «делать своими» лозунги буржуазных реформистов, или тем, что она будет решительно отказываться «делать своими» подобные лозунги, продолжая неуклонно вести революционную классовую борьбу пролетариата под знаменем полных, неурезанных лозунгов? Ответ на этот вопрос не труден.
«Делая своими» всегда половинчатые, всегда урезанные, всегда двуличные лозунги буржуазного реформаторства, мы на деле не усиливаем, а ослабляем вероятность, возможность и близость осуществления реформы. Ибо действительной силой, порождающей реформы, является сила революционного пролетариата, его сознательности, сплоченности, непреклонной решимости в борьбе.
Эти качества массового движения мы ослабляем и парализуем, пуская в массы буржуазно-реформаторские лозунги. Обычный буржуазный софизм состоит в том, что, уступая кое-что из своих революционных требований и лозунгов (ставя, например, «думское министерство» вместо «самодержавия народа» и учредительного собрания, как «этап» и т. д.), мы усиливаем вероятность осуществления такой ослабленной меры, ибо за нее, дескать, будет стоять и пролетариат и буржуазия в той или иной ее части.
