С Каршинской степи дул сухой теплый ветер. Слабо мерцали станционные фонари. Предчувствуя близость каких-то важных событий, бойцы отряда молча выносили из вагонов оружие и выводили лошадей. Один за другим эскадроны уходили на северную окраину станционного поселка. На всякий случай я приказал Танкушичу подготовить к разведке полувзвод под командованием Попова-Кахарова и подыскать для него проводников из рабочих местного хлопкоочистительного завода. Сам же направился к домику начальника станции, где разместилось руководство Самаркандско-Бухарской группы. Оперативный дежурный доложил обо мне Д. Е. Коновалову, который что-то диктовал сидевшему за столом командиру. Дмитрий Ефимович поздоровался и попросил минутку посидеть. «Минутка» оказалась долгой, но я не пожалел об этом. Коновалов составлял донесение в штаб Туркфрокта о бегстве эмира из Старой Бухары в сопровождении сильного отряда. Достигнув Гиждувана, беглецы повернули на юго-восток. Сообразуясь с обстановкой, Д. Е. Коновалов по своей инициативе изменил первоначальный план их перехвата. Теперь он просил фронт утвердить его решение и поторопить застрявшие где-то эшелоны с курсантским полком.
Наконец донесение было подписано, и Коновалов повернулся ко мне:
— Рад видеть старого туркестанца, да еще с отрядом... Обстановку слышал?.. Давай прикинем, куда теперь может податься Алимхан. К северу от Зеравшана — пески и щебнистые равнины Кизил-Кумов. Дальше обжитые советские земли. Это не очень заманчивое направление. А вот горные районы Восточной Бухары могут привлечь его. Там и войск наших нет и до афганской границы рукой подать... Эмир, несомненно, прихватил с собой лучшие части регулярной конницы. Пытаться разбить их одним твоим отрядом — бессмысленно. Но задержать, пожалуй, можно, а?
Командующий вопросительно смотрел на меня, но я не знал, что ему ответить. Не выдержав затянувшейся паузы, он подошел к столу, развернул карту.
— Смотри-ка. Вот дорога, на которой надо перехватить Алимхана. Так что выступай не мешкая. Сейчас под рукой больше кавалерии нет. Но скоро должен подойти Сокольский и еще кое-кто. Ни пера тебе, ни пуха! Доноси через каждые два часа.
Когда я вернулся к себе, еще не рассвело. Но на востоке небо уже слегка посерело. Немедленно выслал разведку в направлении Гиждувана. Затем собрал командиров и политруков эскадронов, кратко довел до них задачу.
Пропела труба — и мы выступили.
Просыпалось чудесное сентябрьское утро. В клеверах перекликались перепела. Потревоженные топотом копыт, из придорожной джугары то и дело взмывали золотистые фазаны.
Степь скоро кончилась, и мы очутились в долине Зеравшана. Дорога вилась среди буйных зарослей облепихи, тамариска, джиды, тонкоствольной ивы. Сплетения лиан наглухо закрывали обзор.
Из-под кишлака Бустан от Попова-Кахарова прибыли два разведчика. Они доложили, что в трех верстах от нас по большаку идет конница. Численностью до бригады, а может быть, и больше. Замечены сарбазы личного конвоя эмира. Разъезд укрылся в тугаях и наблюдает.
— Когда обнаружили колонну?
— Минут пятнадцать назад.
— Так... Вы, Асадов, скачите на станцию и доложите командующему. А вы, Петрушкевич, ведите нас к Бустану.
Вскоре нас остановил еще один красноармеец, оставленный на дороге в качестве «маяка». Он предупредил, что противник близко и дальше ехать рискованно.
Я приказал Танкушичу спешить эскадрон и укрыть его в джугаре. Затем с группой управления по зарослям пробрался к Попову-Кахарову.
Перед нами открылось огромное поле. Хлопковые участки перемежались с изумрудными прямоугольниками клевера. Саженях в двухстах через них проходила дорога, а по дороге двигалась пестрая колонна. Возглавлял ее эскадрон афганских наемников, за ним следовали взвод конвоя, затем полуэскадрон разнообразно одетых всадников, снова какая-то группа с зеленым знаменем на длинном древке. Дальше угадывались лошади с вьюками и обоз. Между крытыми арбами и по обочинам ехало не менее сотни конников. Когда все это скопище подошло ближе, я рассмотрел в бинокль гвардию Алимхана — «полк богатырей». Специально подобранные рослые сарбазы выделялись из общей массы темно-синими с черными полосами халатами, темными барашковыми шапками.
Лихорадочно заработала мысль: «Как быть? Какое решение принять?» Знал одно: во что бы то ни стало надо остановить эту лавину.
Постепенно созрел план. Вызвал Месароша.
— Андраш! Тряхни-ка, дружище, стариной. Возьми всех пулеметчиков эскадрона, кроме расчета Сабо, и выезжай вправо, вон к тому карагачу. Выбери там позицию поудобнее и бей вовсю по голове колонны. Не дай в степь уйти. Сигнал к открытию огня — три гранатных взрыва.
Своего адъютанта Ивана Агаркова послал навстречу Валлаху.
— Пусть тремя эскадронами перехватит дорогу.
Танкушичу приказал расположить спешенный эскадрон по границе зарослей, правее моего наблюдательного пункта. Пулеметный расчет Сабо оставил при себе.
Как только посыльный доложил, что Валлах выходит на указанный рубеж, я махнул рукой. Загремели подряд три гранаты. Раздался винтовочный залп пограничников. Резво застрекотал «льюис» Сабо. Его дружно поддержала группа Месароша.
Будто натолкнувшись на невидимую стену, наемники-афганцы остановились. Арбы, продолжавшие двигаться, врезались в строй конников, нарушили его.
Красноармейцы били по свите и конвою, а афганцев почти не задевали. Я встревожился. В бинокль было хорошо видно, как офицер, гарцевавший на высоком вороном жеребце, разворачивал конников для броска в нашу сторону.
— Товарищ Сабо, бей по афганцам!
Меткой очередью венгр сразил командира наемников. Другие тоже перенесли огонь на голову колонны. Видно было, как падали вражеские всадники, вздыбливались и опрокидывались лошади. Охрана обоза бросилась прочь от дороги. Многие арбакеши[15], оставив повозки, улепетывали вслед за сарбазами. Очень скоро на дороге остались только трупы людей и животных, перевернутые арбы, груды разной клади. Разноцветная орда поторопилась укрыться за невысокими холмами. Видимо ожидая нашей атаки, они выставили пулеметы. Но атаки не последовало. Тогда афганские конники сами пошли на нас.
Я намеревался приказать Танкушичу, чтобы он отвел своих людей поглубже в заросли тугаев. Туда противник вряд ли рискнет сунуться. А если и полезет, то окажется в невыгодном положении.
Но афганцы вдруг быстро перестроили фронт влево. Они, несомненно, обнаружили главные наши силы.
— Оставаться на своих позициях и поддержать Валлаха огнем! — крикнул я Танкушичу.
