Третьим инструменталистом, который действительно мог оказать влияние на молодого Армстронга, был «Бадди» Пти. По мнению многих музыкантов старшего поколения, этот темнокожий креол слыл лучшим корнетистом в те годы, когда Луи только еще учился играть. Сохранились воспоминания о нем кларнетиста Джорджа Льюиса, работавшего в 1930-х годах вместе с вернувшимся в музыку «Банком» Джонсоном и оказавшего большое влияние на традиционный европейский джаз. «Этот темнокожий парень с веселыми серыми глазами, — писал Льюис, — немного шепелявил, много пил, но зато был прекрасным человеком, с которым очень легко работалось» . Другой его современник, Дон Алберт, рассказывал, что Пти жил в каких-то трущобах на северном побережье озера и что как исполнитель он «на двадцать пять — тридцать лет опережал свое время» . Некоторые из старых музыкантов утверждают, что по своей манере игры Пти был ближе к Армстронгу, чем кто-либо другой. По словам Льюиса, игра Пти «очень напоминала игру Армстронга, не по диапазону, а по самому звучанию. Что же касается „Бадди“, то он никогда не блистал в верхнем регистре… С моей точки зрения, у „Бадди“ техника пальцев была выше, чем у Армстронга. К тому же его игре было свойственно удивительно нежное звучание. Если не считать Луи, то „Бадди“ Пти был самым известным и любимым трубачом в Новом Орлеане и его окрестностях» .
Сам Армстронг упоминал Пти только мельком. Но вот что пишет о «Бадди» кларнетист Эдмонд Холл, работавший позднее вместе с Армстронгом в ансамбле «All Stars»: «Луи Армстронг и Бадди часто играли вместе на похоронах. Пти относится к числу музыкантов, о которых написано мало. Он был одним из тех, кто задавал тон в Новом Орлеане… Я хочу сказать, что все, кто слышал его игру, старались ему подражать… Если бы „Бадди“, как и многие другие, уехал в Чикаго, я уверен, он стал бы не менее знаменитым, чем некоторые из нынешних звезд…» .
Ноdes A. Selections from the Gutter., p. 120.
Материалы Архива джаза.
Hоdes A., ibid.
Shapirо N., Hentоff N. Hear Me Talkin' to Ya, p. 22.
«Бадди» Пти скончался в 1931 году. К величайшему сожалению, он принадлежит к тем исполнителям, игра которых не записана на пластинки, и мы никогда не узнаем, каково было его влияние на Армстронга.
Наши сведения о том, как шел процесс превращения Армстронга в зрелого музыканта, очень противоречивы и путаны, как, впрочем, вообще все сведения о раннем периоде его жизни. Сам он рассказывал о себе каждый раз по-иному, называя при этом разные даты одних и тех же событий. И все же того, что мы знаем, достаточно, чтобы составить общее представление о времени становления Армстронга-музыканта. Вернувшись из дома отца в кварталы черного Сторивилла, Луи оказался в эпицентре негритянской музыки. Неподалеку находился знаменитый дансинг «Фанки-Батт», а в двух кварталах от Пердидо-стрит — танцзалы «Мэйсон» и «Одд Фелоуз», где играл сам «Бадди» Болден. Практически на каждом углу находились хонки-тонкс, а нередко и по два-три сразу. Так, на пересечении Пердидо— и Либерти-стрит располагались «Сегретта» и «Понс», на Франклин-стрит, через квартал от Пердидо, где жил Армстронг, — «Генри Матранга». В другой стороне, на углу улиц Франклина и Грэйвье, находился бар «Кид Браун», который, по словам Армстронга, считался самым популярным заведением в этом районе. Неподалеку располагалось более десятка и других хонки-тонкс, таких, как «Спано» и «Джозеф Сэйвокка» на улице Пойдрас, и так далее. Разумеется, все они принадлежали белым.
Чаще всего бары размещались в одно-двухэтажных зданиях, как правило деревянных. По внешнему фасаду второго этажа обычно шла галерея, предохранявшая нижний этаж от солнца. Иногда в том же здании находилась и бакалейная лавка. Бары, в которых царили вольные, я бы даже сказал, буйные нравы, занимали передние комнаты нижнего этажа, за которыми следовали помещения для танцев и карточных игр. Там же иногда стояли и столы для игры в пул — одну из разновидностей биллиарда. В комнатах второго этажа проститутки принимали своих клиентов.
Хонки-тонкс существовали исключительно для того, чтобы опустошать карманы негров-трудяг. Это были не только грязные, но и опасные заведения, где могло произойти все что угодно. Армстронг рассказывал, как не раз приносил оттуда подобранные с пола пули. И тем не менее хонки-тонкс притягивали немало белых клиентов, главным образом из числа рабочих, которых, как пишет «Попс» Фостер, привлекали дешевые негритянские проститутки. Во многих, хотя и не во всех, барах играла музыка. В одних ее исполняли только по воскресным вечерам, в других постоянно или хотя бы время от времени выступали ансамбли, исполнявшие «грубую» музыку, в основном блюзы. Сами музыканты называли эти ансамбли «крысиными». Иногда им приходилось играть по двенадцать часов подряд, а в хонки-тонкс «Сегретта», по словам корнетиста Мануэля Манетты, пианист и ударник развлекали посетителей круглые сутки.
Вначале Луи Армстронг учился играть у музыкантов «крысиных» ансамблей, исполнявших блюзы в хонки-тонкс, потом пробовал свои силы в составе марширующих оркестров. Со временем его стали приглашать выступить с лучшими джаз-бэндами города. Но начинал он все-таки именно в хонки-тонкс. Первое время у него не было даже своего корнета, чтобы поупражняться дома. Зато оставалось твердое желание стать музыкантом. Он ходил из одного бара в другой, упрашивая корнетистов дать ему возможность сыграть несколько номеров. Луи вырос в этих кварталах и везде был своим человеком. Его знали многие бармены и управляющие клубов, проститутки и их клиентура. Наверное, они тоже настойчиво уговаривали музыкантов уступить на время свое место в оркестре жизнерадостному и очень симпатичному парнишке с приятными, располагающими манерами. Оркестранты, которым приходилось играть по многу часов подряд, с удовольствием устраивали себе перерыв, чтобы выпить и съесть сэндвич. Каждый вечер Армстронг отправлялся в бары в поисках случая за кого-нибудь поиграть.
Как мы уже говорили, Луи начал с разучивания блюзов. Это была совсем неплохая школа для подающего надежды музыканта. Блюзы исполнялись в медленном темпе. Почти все они были написаны в двух-трех простейших тональностях, чаще всего в си-бемоль мажоре. Композиционно большинство из них состояло из простейших мелодических фраз. Заданной мелодии часто вообще не было, и корнетист составлял ее из небольшого набора основных музыкальных фигур. Даже у начинающего исполнителя всегда найдется с дюжину таких готовых фигур, а этого оказывалось вполне достаточно, чтобы ублажить невзыскательную аудиторию хонки-тонкс.
Благодаря своему поразительному слуху Армстронг быстро вырос в приличного исполнителя блюзов. Поскольку он не имел собственного корнета и не мог заниматься дома, его репертуар расширялся очень медленно. Говорят, на первых порах он знал всего лишь одну-две мелодии. Однако музыканты сразу же оценили, какими большими возможностями обладал этот начинающий корнетист, и всячески поощряли его продолжать занятия музыкой. «Кид» Ори рассказывает, что однажды известный во всей округе своими скандалами ударник «Блэк» Бенни привел только что выпущенного из приюта Армстронга в парк Линкольна. «Луи сыграл песенку „Ole Miss“ и несколько блюзов, — вспоминает Ори, — да так, что посетители парка пришли в дикий восторг от великолепной игры этого паренька в коротких штанишках» . Возможно, о том же эпизоде вспоминал другой музыкант, Матт Кэри, когда говорил, что «Луи исполнил за один вечер столько блюзов, сколько я не слышал за всю свою жизнь» . После этого случая, как только в каком-нибудь баре не хватало исполнителя, срочно посылали за Армстронгом, у которого теперь был свой инструмент, правда, пока еще взятый напрокат.
