Вершинин встал, в задумчивости зашагал по кабинету.
- Сидите, сидите,- легонько нажал мне на плечо, когда я тоже приподнялся в кресле.- Не обращайте внимания, привычка у меня такая: на ногах легче думается. Понимаете, мы считали, закончится война, все станет на свое место, никаких особых проблем. А оказалось, проблемы созревают сложнейшие, такие, о которых и не думали. Жизнь требует пересмотра всего, к чему мы привыкли. Нужны новые самолеты, новое оружие. Какие? Еще не знаю. Вот в этом вы и должны мне помочь.
- Я? Почему именно я?
- Потому что вы назначаетесь председателем Авиацонно-технического комитета, членом Военного совета ВВС. Принимайтесь за дело немедленно. С чего начинать - решайте. На помощь мою пока не рассчитывайте, я только вступил в должность. Сами подбирайте себе кадры, сами планируйте их работу, а мне через месяц доложите первые соображения.
Адъютант главкома ведет меня по коридору, еще не очищенному от строительного мусора.
- Вот ваш кабинет.
В комнате пустой стол, голые стены, порожние шкафы. Все придется начинать на пустом месте.
Вошел невысокий, но стройный, подтянутый генерал. Подал руку:
- Я Рытов, член Военного совета.
С генерал-полковником авиации Андреем Герасимовичем Рытовым я до этого не встречался, но много слышал о нем как о прекрасном политработнике. Мне рассказывали, что в решении любых вопросов никогда не рубит сплеча, удерживает от этого других, очень внимателен к людям. В частности, я слышал о таком случае. Летчик-истребитель Лавриненков, таранив вражеский самолет, вынужден был выброситься с парашютом и попал в плен к гитлеровцам. Из фашистского застенка он бежал, разыскал партизан, с их помощью перебрался через линию фронта. Но его не допускали к летной работе: как же, человек побывал "там"! Так было, пока не вмешался Рытов, тогда член Военного совета 8-й воздушной армии. Он заявил, что ручается за коммуниста Лавриненкова. И тот вернулся в свою эскадрилью. Владимир Дмитриевич Лавриненков окончил войну командиром авиаполка, дважды Героем Советского Союза...
- С чего думаете начать? - спросил меня Рытов.
- С подбора людей.
- Правильно. Давайте займемся этим вместе. Авось помогу.
Набрасываем список людей, с кем говорить в первую очередь. Хорошо, что во время войны я не потерял связей с ученым миром. Обзваниваю, обхожу своих учителей, коллег. Первым согласился пойти в новое учреждение профессор генерал-лейтенант В. С. Пышнов, крупнейший знаток аэродинамики. Подумав немного, согласился генерал-майор Н. А. Жемчужин, известный инженер-испытателъ, в недавнем прошлом заместитель авиаконструктора Н. Н. Поликарпова. Пошли работать к нам Г. К. Волков, В. И. Волков, А. В. Солдатов, М. А. Левин. Они возглавили секции комитета.
Как-то все сотрудники пришли к выводу, что без помощи корифеев нашей науки работать будет трудно. Еду в Академию наук. Возглавлял ее тогда Вавилов. Сергей Иванович, как всегда, всей душой отозвался на просьбу.
- Хорошо, приеду к вам. Если не возражаете, приглашу с собой академика Берга. Аксель Иванович - адмирал, заместитель Министра обороны, крупнейший знаток современной радиотехники.
Спешу поделиться радостью с главкомом. В кабинете у него застаю Рытова. Он тоже одобрил приглашение академиков, но когда узнал, что о встрече с ними оповещены только члены комитета, возмутился.
- Почему считаете, что разговор с ними важен только для вас?
Я хотел возразить, что вовсе так не считаю, но Рытов уже звонил членам Военного совета, начальнику штаба. Весь руководящий состав Главного управления ВВС созывался на встречу с академиками.
На встрече Сергей Иванович, подойдя к трибуне, сказал, что никакого доклада делать не будет - ему просто хочется поделиться своими мыслями с военными летчиками. И заговорил своим обычным тихим голосом о том, над чем работают советские ученые,- об атомной физике, оптике, аэродинамике больших скоростей, теплотехнике. Когда закончил, я взглянул на часы и не поверил: мы просидели без перерыва несколько часов. А потом еще часа три слушали Берга - в основном о проблемах радиолокации, о том, что нового она вносит в аэронавигацию, о принципах управления с ее помощью полетом снарядов и ракет.
При содействии Вавилова и Берга мы получили возможность ознакомиться с работой многих институтов Академии наук, с последними исследованиями ЦАГИ.
По-прежнему много дает дружба с академиками П. Л. Капицей и Н. Н. Семеновым. Их неисчерпаемые знания в разнообразных отраслях науки часто выручают нас в решении новых проблем, возникающих перед авиацией. Они охотно подключали нам в помощь руководимые ими мощные научные коллективы.
Более 35 лет длятся у нас деловые контакты с этими крупнейшими советскими учеными. 7 ноября 1978 года мы с Семеновым пришли к Петру Леонидовичу Капице, чтобы поздравить его с присуждением Нобелевской премии. Беседа, как всегда, затянулась. Несмотря на солидный возраст, оба ученых с юношеской страстностью пытались мысленно заглянуть вперед и все время обращались ко мне: "А этим и вам, авиаторам, стоит заинтересоваться". Вот за эту постоянную заботу о нашем деле я бесконечно благодарен своим ученым друзьям...
Связываемся с конструкторскими бюро, военными НИИ. Материала набираются горы. Изучаем, анализируем его, докладываем главкому. Выводы наши обсуждаются на специальных совещаниях. Возникает много споров. В те времена вообще было много споров, как всегда при крутых поворотах в развитии науки и техники. Что только не делали, что не предлагали конструкторы, чтобы повысить, например, мощность двигателей. Она росла за счет увеличения числа цилиндров, их объема. Конструктор А. Д. Швецов работал над исполинским двигателем мощностью 4300 лошадиных сил. Мощность эта достигалась ценой непомерных габаритов, в том числе веса. На истребитель такой двигатель не поставишь. Конструктор В. А. Добрынин надеялся достигнуть этой же мощности своим двигателем ВД-4К, насчитывавшем 24 цилиндра!
Прав оказался К. Э. Циолковский, еще в двадцатых годах предсказавший, что за эрой аэропланов винтовых наступит эра аэропланов реактивных. И наши ученью, конструкторы трудились над созданием принципиально нового авиационного двигателя. Большой вклад в развитие теории реактивных и газотурбинных двигателей внес профессор академии имени Н. Е. Жуковского Б. С. Стечкин. Я уже упоминал, что еще в 1928 году он опубликовал свою работу "Теория воздушного реактивного двигателя". И группа энтузиастов под руководством другого профессора нашей академии - В. В. Уварова в тридцатых годах создала опытные образцы таких машин. В конце 1937 года конструктор А. М. Люлька предложил схемы сначала одноконтурного, затем двухконтурного воздушно-реактивных двигателей. Первые их образцы даже были поставлены на стендовые испытания, но дальнейшей работе помешала война.
