Предложение Джеффри не могло не заставить меня задуматься о наших отношениях. Придя из контрразведки, я старался анализировать поведение иностранцев вокруг меня. Действия Джеффри отличались от общения с другими моими канадскими связями. Настораживало назойливое желание втянуть меня в оплачиваемый бизнес. А может, мне все это казалось и во мне говорила присущая контрразведке подозрительность?
О своих догадках я рассказал коллеге-контрразведчику из совколонии в Монреале. Но данных было маловато. Подобная информация о других советских людях стекалась из различных источников. Мои соотечественники интенсивно изучались спецслужбами. Решили подождать: если Джеффри изучает меня по заданию, это скажется в чем-либо более конкретном.
А пока мне не следовало проявлять особой активности в контактах с Джеффри, предоставив инициативу встреч ему самому. Следовало внимательно следить за его действиями, не избегая общения, — лучше знать, кто тобой интересуется, чем быть в неведении. В общем, рекомендовалось вести себя с ним как с нейтральной связью.
Вскоре после упомянутой беседы Джеффри пригласил меня на дачу на берегу озера Джорджвилл, у южной границы с США.
Поехал я туда вместе с Алексом. На «Экспо» Алекс работал стендистом в советском павильоне, заводя связи по линии НТР. Семья Джеффри — отец, полковник английской армии в отставке, мать, жена, брат с женой — встретили гостей весьма радушно.
Отдых получился на славу: купались в озере, катались на водных лыжах и, конечно, много беседовали. Русских подробно расспрашивали о жизни в Союзе, нравах и обычаях. Попросили спеть русские песни. Вот где пригодился талант Алекса как гитариста. Хозяева подпевали как могли «Калинку», «Полюшко-поле» и другие дорогие нам песни. «Подмосковные вечера», верно, были слышны и на середине озера, и в поселке. Было очень тепло и уютно.
Но Джеффри было этого мало. Уже смеркалось, когда он на своей машине повез нас к соседу. Как он выразился, «к соседу с той стороны», намекая на Америку. Показалось, что Джеффри суетился и явно опасался получить отказ со стороны русских.
В доме соседа царило большое оживление, было много молодежи. Как выяснилось позднее, в основном студенты и молодые ученые. Хозяин дома назвался Джимом Годбером.
Был он вызывающе самоуверен и с замашками мелкого провокатора, стараясь уязвить нас выпадами в адрес Союза. Правда, делал это весело, как бы шутя.
Компания была уже навеселе, хотя пили только пиво. Джим быстро организовал вокруг русских дискуссию, основной целью которой было доказать, что лучшего места, чем Канада и США, на свете нет ни в политическом, ни в бытовом плане.
Случилось так, что меня и Алекса во время спора отделили друг от друга. И весьма скоро я оказался с Джимом наедине. Было заметно, что он стремится продолжить со мной разговор в более спокойной обстановке. Предлогом для уединения он избрал мой интерес к катерам и яхтам, предложив осмотреть эллинг для своего катера.
Джим сменил воинственный тон на спокойный и доверительный. Речь повел о приложении сил каждого, всестороннем использовании возможностей человека. О себе он рассказал, что, будучи американцем, в свои неполные тридцать лет достиг всего: хорошая должность консультанта и совладельца химической фирмы в США, дача в Канаде, первоклассная автомашина и катер, есть невеста, а значит, будут семья и дети. Он миллионер, но его, как он знает, ценят не за богатство, а за умение подбирать для дела людей. Тут Джим заявил, что я вполне подошел бы ему для работы. От Джеффри он якобы много слышал хорошего обо мне, теперь он сам видит это.
Джим предложил подумать над возможностью работать на его фирме. Попросил меня рассмотреть это предложение серьезно и не воспринимать весь наш разговор как пьяную болтовню.
Я отделался шуткой.
Позднее раза два я получал через Джеффри от Джима приветы и напоминание о предложении.
Время от времени в заботах о моем побочном бизнесе Джеффри одолевали новые идеи. Все это не очень нравилось мне, но, откровенно говоря, я особого значения словам его в то время не придавал. Находил объяснение в образе мыслей западного дельца и его неуемной энергии.
Расхолодил меня и контрразведчик, который вяло отреагировал на мою просьбу разобраться в наших с Джеффри отношениях:
— Брось ты мучиться подозрениями — всех изучают. Это вам, военным контрразведчикам, с непривычки все мерещатся происки спецслужб.
Доверившись чуть более опытному коллеге, я, верно, расслабился. Но, как показали события в дальнейшем, напрасно.
Мой отъезд с «Экспо» приближался. Последняя встреча с Джеффри проходила особенно тепло. Он живо интересовался дальнейшей моей, как он говорил, «моего русского друга», судьбой. Интересовался моим местом работы, спрашивал, могу ли я вновь вернуться в Канаду.
Я побывал у него дома. Супруги вручили мне скромный сувенир—две небольшие деревянные фигурки крестьян. Мне не хотелось оставаться в долгу, и я решил подарить пару своих рисунков, сделанных специально для семьи Джеффри. Моими любимыми мотивами были пейзажи с древними и старинными архитектурными памятниками.
Незадолго до отъезда я навестил дом Джеффри и передал его жене две небольшие цветные акварели, обработанные пером, — храм Покрова-на-Нерли под древним Владимиром и мавзолей Гур-Эмир в Самарканде.
«Важан», «Турок» и «Спец»
По линии «X» информационное задание на «Экспо-67» предусматривало добывание документальных материалов и образцов новой техники, а в оперативном плане — заведение и разработка контактов в среде канадских ученых и специалистов на объектах авиационной, электронной и химической промышленности, причем с преобладанием основных усилий на химию. НТР была хорошо известна тесная связь канадских фирм с американскими компаниями — объектами проникновения разведки, выход на которые предполагалось осуществлять с территории Канады.
Канада занимает особое положение во взаимоотношениях с США. И не только с точки зрения НТР. Три аспекта придавали особый статус интересам СССР к этой стране: политический, военный и экономический. Советской стороне была весьма небезразлична роль Канады в системе международных отношений и ее политический курс в отношениях с другими странами, особенно США. В военном отношении советскую сторону беспокоило выгодное стратегическое положение Канады: она была северным соседом СССР через Северный полюс, а значит, представляла реальную угрозу в планах НАТО и тем более НОР АД.
Мои разведывательные интересы были не столь глобальными: задания, объекты, люди. За шесть месяцев на «Экспо» мне удалось кое-что сделать по добыванию информации и образцов. Тяготея к морской тематике, перед отъездом в Монреаль я изучил несколько заданий по линии судостроения, электроники и химии.
