class="p">Лучший подарок
Я пришел к выводу, что забота о себе – это не потворство своим желаниям. Это акт выживания.
Одри Лорд
Медсестра – это на всю жизнь. Даже на пенсии я продолжаю находить самую большую радость в заботе о людях. Это основа моей личности.
К сожалению, где-то на этом пути я пришла к ошибочному выводу, что поскольку забота – дело бескорыстное, то ставить себя в приоритет могут только законченные эгоисты. Всякий раз, когда я делала что-то для себя, я чувствовала себя виноватой.
Те, кто, как и я, посвятил свою жизнь служению другим, знает, что самому дарителю оно обходится слишком дорого. Не раз на протяжении своей профессиональной карьеры я обнаруживала, что устала от сострадания. Постоянная отдача истощала мои внутренние резервы.
Наверное, я жила бы так и дальше, если бы не COVID-19. В каком-то смысле пандемия сослужила мне хорошую службу – она заставила меня остановиться и сосредоточиться на себе. Я сидела на карантине, разбирала запущенные дела и искренне наслаждалась своим домом. Я погрузилась в изучение Библии, читала книги, смотрела фильмы и слишком много времени проводила перед телевизором.
Потом, когда изоляция затянулась, я обнаружила, что слишком много сижу и мало успеваю. К тому времени я уже пять лет вела дневник благодарности, который помогал мне запоминать хорошее, а не плохое. Но все равно уныние и скука угрожали моему умственному, эмоциональному и духовному благополучию.
И вот, как будто всего этого было недостаточно, случилась новая напасть. Однажды я вернулась с прогулки и обнаружила мужа лежащим на земле. Он свалился со стремянки и сломал бедренную кость. Теперь мне предстояло ухаживать за больным.
Пока мы ждали машину «Скорой помощи», он зачитал мне список требований:
– Мне нужно, чтобы ты сделала для меня кое-что. Собери мои инструменты и отнеси в гараж, да не забудь прихватить стремянку. Найди на кухне мои сигареты и не ворчи.
Мне ужасно хотелось отругать его, но я прикусила язык и спокойно выполнила его поручения.
Муж проворчал:
– Чтоб я хоть раз еще поднялся на стремянку.
Я слышала эти слова и раньше – это было не первое наше родео. Но он страдал от боли, а повозмущаться я могла и потом.
За свою долгую врачебную карьеру я видела многое, однако теперь, глядя на то, как моего мужа загружают в машину, испугалась не на шутку. Ему вкололи такую дозу обезболивающего, что он побледнел, а взгляд его остановился в одной точке. Я поймала себя на том, что вглядываюсь в грудь Керри, чтобы убедиться, что он жив и дышит.
В отделение неотложной помощи меня не пустили. Впервые в жизни я не могла контролировать ситуацию. Проведя на пустой парковке еще некоторое время и немного успокоившись, я поехала домой и стала ждать вестей по телефону.
Следующие недели повели нас по неизведанному пути. Больница разрешила мне посещать мужа в течение двух дней после операции. Затем его перевели в реабилитационный стационар, в стенах которого нам пришлось ощутить все прелести карантина. Девять дней мы виделись только через окно его палаты. К счастью, Керри быстро оправился. Но все домашние дела легли теперь на мои плечи.
И вот тогда-то, наконец, я осознала необходимость заботы о себе. Эта идея больше не противоречила здравому смыслу. Мне пришлось смириться с тем, что мои силы не бесконечны и что их необходимо постоянно подпитывать.
«Мое личное время» – это чтение, медитация, прогулки по окрестностям и вкусная еда. Возможно, в будущем я добавлю к списку что-нибудь еще.
Каждую среду я созваниваюсь по Zoom с двумя своими сестрами. Разумеется, это нельзя сравнить с настоящими объятьями, но даже такое общение приносит радость. И еще я обнаружила в Сети группы людей, которые разделяют мои интересы, и присоединилась к ним. К счастью, многими технологиями современного мира могут овладеть даже пожилые люди.
Работая в онкологическом отделеним, я всегда советовала родственникам пациентов заботиться о себе.
– Что произойдет с вашим близким, если и вы заболеете? – спрашивала я.
При этом сама я никогда не следовала своему же совету.
Теперь я поняла, что нельзя налить воду из пустого сосуда. Забота о себе – не эгоизм, а подарок тем, кого мы любим.
Ванда Стрэндж
День, когда у нас все получилось
Пустой фонарь не дает света.
Автор неизвестен
Это были недели сильнейшего стресса: преждевременные роды, экстренное кесарево сечение, проблемные близнецы в отделении интенсивной терапии. Я не могла вспомнить, когда в последний раз ела, принимала душ или смотрела на себя в зеркало. Помню только, как с ужасом наблюдала, как врачи хлопочут над инкубатором, в котором находился один из новорожденных сыновей.
Через час ему поставили диагноз: некротизирующий энтероколит. Некротизирующий? Это же означает гибель клеток… «Врач, наверное, ошибся», – подумала я.
Голова моя кипела, пока я слушала вердикт, мне стоило огромных усилий сосредоточиться на словах доктора. Отдельные фразы выплывали, как из тумана: рентген каждые шесть часов. Возможно – удаление кишечника. Если в течение сорока восьми часов не станет хуже, у малыша есть шанс. Никаких лекарств нет. Он должен бороться сам.
В этот момент из моей груди вырвались истерические рыдания. Врач положил руку мне на плечо.
– Идите домой. Позвоните нам через шесть часов, а утром – приходите.
Муж держал меня за руку, когда мы прощались с сыновьями. Потом, шатаясь, мы вышли из отделения интенсивной терапии. Никогда в жизни я не испытывала подобной боли. Она проникала так глубоко внутрь, что мне казалось, будто меня разрывают на части.
Через шесть часов мы позвонили. Никаких изменений. Мы вернулись в больницу. Малыш Хейден выглядел таким хрупким… Я боялась держать его, чтобы не разбудить смерть, затаившуюся внутри маленького тела. День прошел в череде анализов и тревог. Я больше не чувствовала себя человеком – скорее, призраком. Моему сыну было всего одиннадцать дней, а я не могла защитить его.
На следующий день, когда состояние Хейдена все еще оставалось критическим, муж усадил меня в машину и отвез в парикмахерскую. «Могу ли я красить волосы, зная, что в эти минуты мой сын борется за свою жизнь?» – в отчаянии спросила я. Муж сжал мою руку.
– Ты тоже должна бороться. У тебя два сына и дочь. Ты должна быть сильной. Забудь обо всем на час. Ты почувствуешь себя лучше и тогда справишься со всем.
Я вошла в маленькую парикмахерскую. Чувство вины тяжелым грузом давило мне на плечи. Моя парикмахер
