В помещении бывшей управы сочувствующая большевикам молодежь (все партийцы в частях) организует аппарат Совета. В Конграде снова Советская власть!
* * *
— На конях можно по тому мосточку переехать, — показывает крестьянин на три доски, переброшенные через ручей.
По дороге — заставы бахмутцев.
— Червонные казаки вон в той деревне.
Подъехали к деревне.
— Где сотни?
— В бою!
— В бою-ю-ю?..
Доносится музыка — переливчато звучат фанфары, трубят трубачи.
— Это значит — рассыпались в атаку, а это — собираются в колонны, — объясняет обозник. — У нас всегда: как победа, так гоним врага с музыкой. Под Каменцом чудасия была. Взяли в плен вражеских музыкантов — все на белых конях, инструменты лентами перевиты. Так в город и пошли с их оркестром. Буржуи с переляку вышли с хлебом-солью. Тут-то мы их немножко «присолили»!
Штаб нашли только в третьей деревне. Зюк опять без сапог, но уже по другой причине: жарит в раскаленной печи молоденького барашка.
Встретились как старые друзья. У каждого воспоминания, приключения. Усталость сняло как рукой.
— Примаков сам командовал атакой. Под музыку двинулись, — влетел в хату возбужденный Борис Кузьмичев. — Ну и дрались!.. — И в пляс.
Чуть позднее в избу зашел Виталий Маркович Примаков. Слегка картавя, спокойно поведал о бое, о потерях.
Я рассказала о Старкове. У окружающих потемнели лица.
— Свято чтут и у нас эту традицию, — живо откликнулся Примаков. — Червонные казаки живыми не сдаются. Помню такой случай. Силен оказался противник. Пришлось отступить. Оглянулись — лежит на земле товарищ. И вмиг, без команды, вырвался из строя один, другой, третий. Без пик помчались на неприятеля. На полных скоростях подхватили раненого, спасли от лютой смерти. Мы видели: петлюровские бандиты застыли от изумления… Или еще. Дело было уже в другой раз. Много пало наших. По недавнему полю боя зашныряли мародеры. Попался на их пути умирающий червонный казак. Так он, прежде чем застрелиться, двух бандитов успел уложить…
* * *
Из Полтавы приехал представитель командования. Взятие Конграда сразу изменило обстановку. Задуман интереснейший прорыв. На «червонцев» возложен рейд на Лозовую.
Выходило у него это довольно просто:
— Налетите, взорвете железнодорожное полотно и водокачку. В тылу у белых нет больших сил, а попадутся — уйдете. Зато такой рейд заставит Деникина снимать части с фронта.
У Примакова планы шире.
— А если с Лозовой да на Донбасс? — предлагает он. — Дайте мне пехоту. Бахмутский полк — на брички. С шахтерами мы пройдем далеко.
Итак, решено — рейд.
Вечером Примаков говорит:
— У Бориса Кузьмичева сегодня праздник. Счастливчик, ему исполнилось только восемнадцать! А мне уже почти двадцать два…
— Самый подходящий возраст для командира.
— Пусть будет по-вашему… Итак, ближе к Донбассу, на Лозовую… Мы выступаем на рассвете, а вы тут глядите — Конград не отдавать!
* * *
Ночевала, как обычно, в вагоне. Проснулась от предчувствия беды. Поглядела в окно. Что за притча? В предрассветной мгле четко вырисовываются силуэты двух бронепоездов, стоящих на параллельных путях. По приказу командования они должны поочередно дежурить за мостом, километрах в трех от города.
Здесь оба, — значит, оголен наш фронт!
Через несколько минут нам удалось поднять по тревоге обе команды. Но это уже не могло выправить положения[13]. Над вокзалом начали рваться вражеские снаряды. Оба бронепоезда ринулись в сторону неприятеля. Мы начали быстро выводить со станции эшелоны: в тесноте и суматохе особенно опасен каждый снаряд.
По полотну железной дороги со стороны города быстро идет Примаков. Бросаюсь к нему навстречу.
— Рейд сорван. Приходится не наступать, а давать отпор. Только бы Зюк успел поставить пушки!
По опустевшему перрону мечутся начальник станции и его помощник. Им все же удалось вывести за линию огня часть эшелонов с бойцами.
Громыхая влетает на станцию один из бронепоездов. У него сбиты орудия, растерзаны площадки. Бросать его в бой теперь бесполезно. На соседнем пути почти тут же появляется второй бронепоезд.
Разъяренный Примаков бросается к командиру неповрежденного бронепоезда:
— Задний ход! В бой, или получишь пулю! Предатели! Сейчас подойдут мои орудия. Первый залп — по вас!
Бронепоезд уходит в бой.
С тревогой ждем, когда ударит наша батарея. Это единственное, что может остановить противника.
Наконец-то! Заговорили орудия Зюка.
Едем с Примаковым в город. Там центр, штаб.
Конград то ли затих, то ли еще не просыпался. Борис Кузьмичев весел, как и положено человеку, только что отметившему день рождения.
Свертываются штабы полков. Собирают свое имущество обозы.
Примаков суров и собран.
— Надо срочно выяснить, что произошло на рассвете, — озабоченно говорит он. — Наша оплошность? Или противник перешел в наступление по всему участку? Через час-другой положение под Конградом будет восстановлено, но рейд придется пока отложить. Из Карловки свяжемся с Полтавой.
В Карловку добираемся автомобилем.
— Так и не удалось побыть в Конграде, — сетуют нагнавшие нас штабные.
Полтава сообщила — командование 14-й армии предлагает оставить Конград: противник обходит наши части, чтобы ударить по Полтаве.
Приказ есть приказ.
Вновь в Конграде уже ночью.
— Ну, Зюк, снимай орудия! В дорогу, лебеди, седлать коней!
Слова Примакова — закон для командиров сотен.
Беззвучно выстраиваются в темноте сотни. Вот двинулась одна, взметнув полотнищем знамени, за ней вторая, третья… Цоканье копыт замирает вдали.
Пора и нам с товарищами. Город оставлен.
* * *
По дороге тянется вереница беженцев. Люди поминутно оглядываются на город, спешат уйти до появления белых.
Дорога лежит между высокими хлебами и небольшой низиной. Направо пригорок. Постепенно повышаясь, он теряется на горизонте. Шофер зорко глядит по сторонам.
— Ну, наскочили!
В синеватой дымке замаячили верховые. Их можно пересчитать. Разъезд — человек восемь.
Назад в оставленный Конград — в раскрытые объятия белых, вперед — под пули, а может, в плен.
— Прорвемся! — говорит шофер. — Вы берите «льюис», прицел шесть — и кройте. Я постараюсь проскочить.
— Что, если наши?
— Нет, с противоположной стороны.
— А белые заметили нас?
— Вряд ли. Ветер относит шум машины.
Помчались прямо по хлебам.
Разъезд заметил нас. Верховые немного постояли, видно, посовещались, потом разбились на три группы. Одна поскакала наперерез машине, две с флангов — на обхват.
