и поддерживать. Ты можешь делать это и не рожая. Ты можешь усыновить ребенка, или заняться волонтерством, или преподавать.
Следующие слова заставили меня перестать плакать:
– Не стоит концентрироваться на том, чего у тебя нет. Сосредоточься на том, что у тебя есть.
Я подняла глаза и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– А знаешь, ты права.
Шмыгая носом, я неуверенно поднялась на ноги.
– Давай-ка я для начала угощу тебя обедом в «Твин систерс».
Подруга выпучила глаза.
– Но там же дорого!
У нее забурчало в животе, но мы обе притворились, что не слышали. В нынешнем состоянии экономики обед в ресторане был роскошью.
– Для подруги мне ничего не жалко.
Я улыбнулась и взяла ее под руку:
– Расскажи-ка мне подробнее, о чем ты сейчас пишешь…
В тот вечер я пришла домой и выбросила все тесты на овуляцию и таблицы базальной температуры. Я выкинула книги, которые кричали «Возьми ответственность за свою фертильность» и «Руководство нетерпеливой женщины о том, как забеременеть». Я отменила визиты к доктору, курандере и экстрасенсу.
Потом я сделала уборку. Приготовила ужин. Постирала одежду и выдраила дом до блеска. Когда муж пришел домой, его ждали чистые простыни и горячая еда. Таким счастливым я его не видела с тех пор, как мы учились в колледже, – со дня, когда вышла новая видеоигра Grand Theft Auto IV.
Я позвонила подругам, на которых у меня не было времени, и отдала картины на благотворительный аукцион. Начала вести литературные курсы для подростков. И каждый вечер, когда я выгуливала двух своих чихуа-хуа, мы останавливались у соседского дома, чтобы маленькая девочка могла их погладить и притвориться, что у нее есть собственная собака.
Может быть, я и не могу родить мужу ребенка, но, по крайней мере, я могу сделать счастливыми людей, которые меня окружают. А если у нас появятся дети, будет только лучше.
Миранда П. Кернер
Мысли заразны. Стоит ли другим людям заражаться твоими?
Деннис и Венди Мэннеринг
«Почему я?» – говорили все учителя в обеденный перерыв, сидя за столом «новичков». Дело было в середине 1970-х, когда школьный округ Лос-Анджелеса решил реформировать школы, в бесчисленном количестве раскиданные по всему городу. Белых учителей из пригородных школ стали переводить в городские. Нами заменяли учителей из национальных меньшинств, которых, наоборот, отправляли в наши прошлые, преимущественно белые школы. Учителей переводили случайным образом, и никто, кого эти изменения коснулись, не был тому рад.
Поскольку среди нас было много товарищей по несчастью, мы все собирались в группку за одним столом и бесконечно жаловались друг другу. Мы вспоминали, как нам нравилось в своих старых школах, которые были недалеко от дома, и как теперь долго и утомительно приходится ездить в город. Все это казалось очень несправедливым. Почему перевели именно нас? В этих разговорах проходили дни, и мое настроение становилось все хуже и хуже.
Где-то на третью или четвертую неделю работы на новом месте к нам за стол подсел Алан – высокий рыжий учитель, который уже долго работал в городской школе. Он хотел поприветствовать нас. Правда, Алан не успел далеко зайти со своим радостным приветствием, потому что некоторые учителя стали очень резко выражать недовольство. Последняя из жалующихся закончила нытье стандартной фразой «Почему я?».
Алан посмотрел на нее и спокойно сказал:
– А почему бы и не вы?
За столом наступила тишина. Для меня эта фраза стала настоящим озарением. А ведь он прав. Нас всех перевели случайным образом – ни к кому не было особого отношения. Я поняла, насколько токсичным было наше постоянное нытье. Мы ведь были учителями и считали себя профессионалами. Значит, пора уже было заняться преподаванием, то есть тем, что мы умеем и любим делать.
Когда прозвенел звонок, мы с Аланом отправились в наши классы: его кабинет был как раз напротив моего. Дойдя до дверей, я повернулась к нему и сказала:
– Спасибо.
Алан улыбнулся и кивнул. Мне не нужно было объяснять, за что я его благодарю: он все понял и так.
На следующий день я уже не стала садиться за стол «новичков». Вместо этого я решила сесть вместе с учителями, которые уже давно работали в этой школе. Поначалу мне нечего было добавить к их разговорам о событиях прошлого. Но со временем, когда беседа стала заходить о текущих школьных мероприятиях или о знакомых мне учениках, я все чаще стала присоединяться к обсуждениям.
В первые недели мои уроки были полным хаосом. Ученики постоянно обвиняли меня в расизме или предвзятом отношении, если я просила их перестать болтать или ставила плохие оценки.
– Это необъективно! – говорили они мне всегда, когда между нами случалось какое-либо недопонимание.
Каждый день я готовилась к новым испытаниям и часто – неприятным для себя. Поэтому я с нетерпением ждала выходных и считала дни до рождественских каникул и Дня благодарения.
Но после того разговора с Аланом я стала уделять больше внимания ученикам и как можно больше старалась помочь им с учебой. Потихоньку атмосфера в классе наладилась, разговоры стали менее агрессивными, а ребята гораздо охотнее принимали участие в уроках. К концу первого полугодия я заметила, что стала ждать понедельников не с ужасом, а с нетерпением, и не могла дождаться конца каникул. Мне хотелось поскорее провести новый урок, научить детей чему-то интересному, помочь Крису, который часто отвлекался, или Марии, у которой были большие проблемы с чтением.
Я ужасно переживала, когда Робби нарушил закон и его отправили в воспитательную колонию для несовершеннолетних. Я скучала по Тони, когда его семья переехала и мальчика перевели в другую школу, даже несмотря на то, что он все время срывал занятия. Каждый раз, когда я теряла учеников, мне было жаль, что мне не хватило времени помочь им решить проблемы. Мне было жалко упущенного шанса.
К весенним каникулам дети в классе стали учиться с удовольствием. Мы хорошо ладили, шутили или делились переживаниями. Мы друг другу нравились. Но я не сразу поняла, благодаря чему все сложилось именно так. Мое изначальное недовольство передавалось ученикам, и они отвечали мне тем же неприятием. Мне не хотелось там быть, и им не хотелось, чтобы я там была. Я не была готова прикладывать усилия, поэтому и они не были готовы. Но когда я стала вкладывать душу в их обучение, ребята тоже начали добросовестно заниматься.
Перевод в городскую школу – лучшее, что произошло со мной в жизни, как в профессиональном плане, так и в
