С другой стороны, в оккупированной Франции коммунисты с огромным рвением работали над распространением подрывных брошюр, запущенных германской секретной службой, – во многих случаях, правда, совершенно не ведая об источнике, откуда появлялись эти листовки. Даже французская пресса принимала их всерьез. В июле 1940 года коммунистическая газета «Юманите» писала: «Генерал де Голль и другие марионетки британских финансовых кругов очень бы хотели видеть Францию, сражающуюся за Сити, но для этих джентльменов французский ответ таков: mot de Cambonne…» (вероятно, опечатка. Имеется в виду mot de Cambronne – дословно «слово Камбронна» (фр.) – знаменитый ответ Пьера Камбронна, командовавшего Старой гвардией Наполеона под Ватерлоо: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается». – Примеч. пер.)
В марте 1941 года другая газета En Avant писала: «Голлисты как представители банкиров Сити обвенчались с британским империализмом».
И 20 июня 1941 года за 48 часов до нападения Гитлера на Советский Союз «Юманите» заявила: «Де Голль и Катру поощряют убийство французов на благо британцев». Два дня спустя деятельность специального штаба Н внезапно прекратилась. С нападением на Россию 22 июня 1941 года французским коммунистам Кремль отдал новый приказ, и они подчинялись ему с тем же безусловным послушанием, как и прежде.
С этого времени германская оккупационная армия очутилась лицом к лицу с тесным и объединенным фронтом. Союз голлистов и коммунистов сформировал облик французского движения Сопротивления, и это был союз, которому было суждено сохранять его значение в течение длительного времени после официального прекращения военных действий.
С германской стороны борьба с деятельностью враждебных разведок поначалу находилась в руках вермахта. Но чем дольше длилась война, тем сильнее разгоралась борьба с движением Сопротивления, а вместе с этим до некоторой степени и борьба с вражескими разведслужбами была передана СД Гиммлера. СД имела свой устав и свои особенные методы, и, к сожалению, Верховный штаб по приказу Гитлера становился все более безжалостным в своих репрессивных мерах, особенно в позиции в отношении расстрела заложников. Абвер придерживался мнения, что расстрел заложников не только противоречит международным законам, но и, вовсе не достигая своей цели и вызывая ужас в сердцах людей, производит совершенно противоположный эффект. В то время как борьба с голлистами велась с обеих сторон в достойной и почетной манере, внедрение коммунистических террористов придало ей на французской стороне абсолютно другой характер. Живые и активные силы коммунизма скоро оттеснили умеренных голлистов от руководства, и с нарастающей частотой начались атаки на военнослужащих германских вооруженных сил, склады и другие военные объекты.
1942—1943 годы были примечательны большим расширением враждебного шпионажа и подрывной деятельности. Радисты и диверсанты перебрасывались в страну самыми мыслимыми способами, и к концу 1943 года началась систематическая инфильтрация организаторов групп Сопротивления, которая шла рука об руку с рейдами коммандос на береговые и другие изолированные объекты.
На рубеже 1941—1942 годов была раскрыта одна из крупнейших вражеских шпионских организаций, известных абверу как Organisation Interallie (Межсоюзническая организация), и было арестовано несколько сот человек. Эта организация состояла из широко распространенной шпионской сети под руководством бывшего офицера польского Генерального штаба и руководящего штаба, сформированного из представителей малых наций союзников. Она проделала великолепную работу и была более эффективной, чем британские или голлистские службы разведки.
После этого удара деятельность агентов в оккупированной Франции немного затихла на время, но в течение 1942 года она активизировалась с новой силой. Как и прежде, предпочтение отдавалось использованию одномачтовых рыболовных судов и небольших кораблей британского военно-морского флота в качестве средства для въезда и выезда.
Длинная береговая линия, и особенно побережье Бретани, изрезанное и испещренное мириадами маленьких заливов и бухт, исключала всякую возможность эффективного контроля. Еще один пользовавшийся популярностью маршрут пролегал через Испанию и Пиренеи, и здесь также было очень трудно организовать эффективную охрану. Самой огромной дырой в сети германской безопасности была, однако, линия демаркации между оккупированной и неоккупированной Францией, а Русская кампания так сократила мощь оккупационных войск, что как раз в этом месте эффективный контроль практически отсутствовал. Легкость, с которой можно было посылать донесения через демаркационную линию, и сравнительная безнаказанность вражеских агентов в использовании радиопередатчиков в неоккупированной зоне давали противной стороне большое дополнительное преимущество.
Наконец, существовал еще путь по воздуху. С возрастающей частотой стали поступать донесения о неопознанных самолетах, залетающих в воздушное пространство неоккупированной территории, совершающих круги над районами, совершенно лишенными военного интереса, выполняющих явно не разведывательные полеты и наверняка не сбрасывающих бомб. Что они сбрасывали, так это агентов и контейнеры с пропагандистскими материалами, оружием, боеприпасами, взрывчатыми материалами и инструкциями по их применению, а также все больше и больше раций.
Германская контрразведка достигла очень заметных успехов в борьбе с врагом. Но, конечно, чем значительнее был успех, тем более осмотрительными становились наши оппоненты. Если в первой половине 1942 года собиратель информации и радист были, в общем, одним и тем же лицом с, возможно, одним-двумя сотрудниками, то скоро стало обычным делом, когда один шеф руководил целой группой агентов, которые чаще всего были совершенно незнакомы друг с другом. Поэтому было недостаточно ликвидировать обнаруженный вражеский радиопередатчик, если дальнейшие связи оператора оставались неизвестными.
В помощь контрразведке были отряжены роты радиосвязи вермахта и военной полиции, оснащенные аппаратурой пеленгации, способной установить примерное место нахождения вражеского передатчика. Помимо фиксированных станций пеленгации, были также мобильные подразделения, замаскированные под обычные гражданские автомобили с гражданским номерными знаками и занятые людьми в гражданской одежде, которые разъезжали по сельской местности. Имелась также аппаратура Nahfeld, которая приходила в действие, когда одна из стационарных или мобильных станций подтверждала присутствие вражеского передатчика. Эта точная аппаратура была особенно полезной в густонаселенных районах, когда передатчик находился в конкретном квартале города и надо было установить его точное местоположение. И даже в этих случаях вмешательство было крайне трудным и требовало интенсивного наблюдения за каждым отдельным домом, а в случае многоэтажных домов – за каждым этажом.
