К сожалению, в полосе 3-й армии ушло около двух суток на прорыв сильнейших позиций немцев. У них было время укрепиться. Надежные и отважные войска пробивались под убийственным огнем. Да, зло победить нелегко... Я издалека наблюдал за Жуковым. Видимо, маршал надеялся на быстрый прорыв и распорядился держать свой "виллис" под рукой, ехать вперед буквально в боевых порядках пехоты. Не получилось. Георгий Константинович первый и часть второго дня провел в лесочке у командного пункта армии. Набычившись, неторопливо прогуливался, изредка подзывая генералов и офицеров, которые ему что-то докладывали. Громадный контраст с его поведением на других фронтах, когда он непосредственно вмешивался в руководство операциями. Он полностью доверял Горбатову и Рокоссовскому и не хотел мешать им. Ненужные споры были бы неизбежны. Тот и другой генералы говорили с Жуковым на равных, не заискивали и не смущались, что случалось не очень часто. Авторитет Жукова и уже один его вид подавлял во фронтовой обстановке очень и очень многих высоких начальников. Хорошо это или плохо, не берусь судить.
Масштабы избиения немцев - методического, спокойного, я бы сказал, научного - далеко оставили позади только что виденное на 1-м Украинском фронте. Первый успех обозначился в полосе 65-й армии Батова, что дралась левее 3-й. Жуков немедленно снялся с места - и на ее командный пункт. С нами в своих машинах поехали комфронта Рокоссовский, представители Ставки маршалы Яковлев и Новиков. По пути попали под артобстрел, проскочили. Маршалы и генералы во главе с Жуковым побывали чуть ли не на переднем крае. Приняли нужные решения, и дело сдвинулось.
Вслед за 65-й пришли отрадные вести из других армий, оборона врага рухнула, в прорывы ушли танковые армии и корпуса. За ними и с ними Жуков. Ехали по дымящейся, не остывшей от боя земле. С громадным облегчением отметили - относительно немного подбитых наших танков. Красная Армия переиграла вермахт - путь крупным танковым соединениям открыла беззаветная и безотказная пехота. В отличие от прежних наших наступлений пехота повела за собой танки, а не наоборот. Жуков одобрительно отозвался о командующих, наладивших взаимодействие различных родов войск.
Уроки Белоруссии летом 1944 года: Красная Армия научилась и привыкла побеждать. Кладбища немецкой военной техники там, где прошли наши войска, давно не удивляли. Этого зверья - танков "тигр", "пантера" - набивали предостаточно и на других участках фронта, недаром новую пушку - "сотку" Грабина - солдаты окрестили "зверобоем". Радовало глаз другое - бесконечные колонны пленных. Со времен Сталинграда не видывали колонн такой длины и густоты. Но там немцам деваться было некуда - кольцо, а в Белоруссии они, правда не всегда, но все же могли ускользнуть. Не успели. Это несказанно радовало, мы превзошли врага в воинском мастерстве. На дорогах Белоруссии у меня зародилась мысль - почему какому-нибудь из наших художников не вдохновиться и не сотворить полотно: Жуков триумфатором едет с войсками в то историческое лето. "Виллис", конечно, не колесница героя, но впечатление все равно будет громадным. Это так, шутка, а может быть, всерьез.
Немцы, бросавшие оружие и поднимавшие руки в "котлах" - больших и маленьких, - выглядели жалко и гнусно, начиная с взятых в плен в первые дни наступления у Бобруйска. Часть из них - обезумевшие, потерявшие человеческий облик - были из группировки, пытавшейся прорваться по дамбе к Березине. По приказу Жукова в безоблачный вечер на нее разгрузились наши бомбардировщики, штурмовики подбавили огня. Многие сотни самолетов. Георгий Константинович решил осмотреть результаты их работы.
Мы подъехали к дамбе. По ней не только проехать, пройти невозможно - все забито трупами и разбитой техникой. Жукову пришлось отказаться от своего намерения. Впрочем, картина была ясна. При мне маршал сердечно поздравил с успехом командующего воздушной армией, молодого генерала С. И. Руденко. Остроумный, удивительно интеллигентный и мягкий, Сергей Игнатьевич всем нравился. Он был заметной фигурой в плеяде соратников Жукова. Полной противоположностью был главком ВВС А. А. Новиков. Георгий Константинович раскопал эту буку на Ленинградском фронте и постепенно возвышал. Тот, видимо, рассматривал это как должное. Надувался спесью, нас, грешных, водителей, не замечал. К сожалению, Жуков не видел, что Новиков вел себя очень по-разному с ним и подчиненными. Новиков любил и умел льстить.
К Минску! Танковые армии проходили по 50, общевойсковые по 20 километров в сутки. Между ними время от времени образовывался разрыв, но все равно колонны со снабжением для танков шли, шли бесстрашно, не обращая внимания на разрозненные толпы бежавших немцев. Шло, как говорят военные, параллельное преследование. В до предела запутанной обстановке Жуков чувствовал себя как рыба в воде, мы немало поездили, объезжая различные штабы, командные пункты, а то просто двигаясь с войсками. Иногда за нами следовала машина сопровождения, в другой раз натужно пыхтел бронетранспортер, а порой даже порыкивал танк, но нередко наш "виллис" оказывался в одиночестве. Немцы были настолько деморализованы, что не решались применить оружия. Они разбегались или прятались, а иные отчаявшиеся не прятались и провожали нашу машину тоскливыми взглядами. Таких встреч было немало.
Эта мразь разрушала, разоряла и сжигала при отступлении все, на что успевала наложить руку. Почти все населенные пункты на нашем пути перестали существовать. Что толку, что иногда успевали схватить и уничтожить пару-другую "факельщиков" - вражеских солдат, поджигавших дома. Они уже успели уничтожить народное достояние или скромное имущество граждан. В сущности, ставили точку в своей бесчеловечной политике на оккупированных территориях, завершали то, что делали на протяжении трехлетней оккупации. Героическая Белоруссия - арена партизанской войны - была разорена дотла. Пытаясь справиться с партизанами, немцы не щадили никого и ничего.
Г. К. Жуков очень болезненно переживал разрушения и разгром на освобождаемых землях. Тогда мы узнали - отдан приказ ускорить продвижение к Минску и овладение им, чтобы предотвратить уничтожение центра города, который немцы поспешно минировали. 3 июля Минск был взят. Вместе с танками в город вошли отряды разминирования, которые, как напишет Жуков, "блестяще" выполнили свою задачу, "здания были разминированы и сохранены". Жуков быстро объехал город - сплошной пустырь с грудами битого, обгоревшего кирпича. Жители робко собирались группами, несмело приветствовали машину маршала, хотя не могли знать, кто в ней. Очень многие плакали, Георгий Константинович подозрительно протирал глаза. Он нигде не останавливал машину. Говорить было не о чем, вид истощенных, оборванных людей и руин вместо города говорил сам за себя.
