Доля истины в этом утверждении, конечно, есть. Люди с большой силой воли могут безболезненно переносить любые лишения и трудности, в том числе, конечно, и морскую болезнь. А сила воли, как и прочие качества моряка, воспитывается в труде, в учебе, в суровых морских походах. Но далеко не все члены экипажа «Малютки» принадлежали к числу закаленных моряков. Часть из них страдала от качки. Поэтому небольшой отдых был совершенно необходим.
И я решил обойти отсеки, поговорить с людьми. В электромоторном отсеке все было в порядке: вещи закреплены по-походному, койки убраны, люди выглядели бодро. «Школа Гудзя», — сделал я вывод. Старшина был настолько требователен и строг, что его подчиненным некогда было даже думать о какой-то морской болезни.
— Ну как, старшина, укачиваются ваши матросы?
— Не чувствуется, товарищ командир! Может быть, но…
— Ну, раз не чувствуется, значит, не укачиваются. Завтра будет горячий день, имейте в виду, готовьтесь!
— Есть готовиться, товарищ командир! — в тон мне ответил Гудзь. Постараемся не осрамиться!
В дизельном отсеке моряки собрались возле лежавшего на койке Мисника, который что-то рассказывал товарищам.
— Что случилось? — спросил я.
— Загляделся… Показалось справа что-то вроде корабля и… не заметил, как волна ударила, сшибла, а что потом — не помню… Вроде ударило чем-то по голове…
— Удар сильный. — Каркоцкий показал на голову матроса. — Салага еще, товарищ командир, что с него требовать!..
Парторгу нравился добродушный Василий Мисник, но он считал нужным не показывать этого и за дело строго пробирал его.
До военной службы Мисник был счетоводом в колхозе. На подводной лодке он держался скромно. Однажды бывшего счетовода пришлось отправить в госпиталь с признаками аппендицита. На лодке считали, что такая сугубо гражданская болезнь, как аппендицит, не должна привязаться к настоящему матросу. Поэтому, простившись с Мисником, моряки вскоре забыли о нем, решив, что он случайно попал на флот.
Операция прошла удачно, и Мисник из окна госпиталя наблюдал за пароходом, на котором на Кавказ прибыли эвакуированные дети. Пароход не мог подойти к берегу из-за мелководья, и детей переправляли на шлюпках. В это время на наш порт налетели фашистские самолеты. Вражеская бомба разорвалась недалеко от шлюпки с детьми, шлюпка перевернулась, и дети начали тонуть.
Мисник, еще не оправившийся после операции, выбежал на улицу и бросился спасать детей. Но когда он вынес на берег спасенного ребенка, силы покинули его и он упал без чувств. Его нашли санитары и отнесли в госпиталь.
Все это видел Каркоцкий, которого я послал с матросами для спасения детей. Вернувшись, он взволнованно докладывал мне:
— Сейчас видел настоящего героя. Нам бы такого!
Он уговаривал меня взять матроса на лодку. Его не смущали мои доводы о том, что Мисник — не моторист, а нам нужен только моторист, и что он приписан к другой лодке.
Командование разрешило взять Мисника на «Малютку». И когда матрос вышел из госпиталя, Каркоцкий, не жалея времени, стал обучать своего «приемыша», как прозвали матроса на лодке, и помогал ему всем, чем мог.
В жилых отсеках царил беспорядок. Банки с продуктами, посуда валялись вперемешку с личными вещами подводников.
— Безобразие! — обратил я на это внимание боцмана. — Плохое крепление!
— Так точно, не умеют еще…
— А вы тоже не умеете? Вы ведь обязаны проверять!
— Тоже… не умею, наверно, еще. Окончательную проверку производит помощник, товарищ командир.
— Значит, и он еще… не умеет? Немедленно привести все в порядок! — и я вышел из отсека.
Плавая на благодатном Черном море, «Малютка» давно не попадала в суровые штормовые условия, и подводники стали кое-что забывать, утратили некоторые навыки. Как оказалось, мелких недочетов в нашей работе по подготовке корабля к походу было много.
Мы не только устранили их, но и сделали необходимые выводы, чтобы впредь не повторять ошибок.
Назначенную ей позицию «Малютка» заняла своевременно. Подводники успели прийти в себя и привести корабль в хорошее состояние.
Ветер утих, облака рассеялись, показалось солнце. Море начало успокаиваться.
Мы увидели в перископ хорошо знакомые каждому черноморцу горы: пологая Айя, остроконечный Сарыч, сутулый Феолент. Раньше, когда мы возвращались из походов, они служили нам ориентирами, а сейчас мы, притаившись под водой, охотились здесь за фашистскими кораблями.
Поднимая время от времени перископ, «Малютка» ползала с юга на север и с севера на юг вдоль внешней кромки минного поля, выискивая удобное для прохода место. Целый день продолжались поиск и разведка района. Самым удачным было бы, если бы из базы или в нее направлялось какое-нибудь судно, вслед за которым мы могли бы пройти внутрь минного пояса или определить фарватеры движения. Но кораблей не было.
С наступлением вечерних сумерек мы всплыли в надводное положение и продолжали изучение боевой позиции в условиях темноты.
Но побережье словно вымерло. Севастополь был погружен в темноту.
На рассвете «Малютка» подошла к южной кромке минного рубежа. Определившись по карте, мы погрузились и, уйдя на большую глубину, пошли к минному полю.
Опустив перископ и закрыв за собой нижний рубочный люк, я спустился в центральный пост и объявил:
— Приступаем к форсированию минного поля. В отсеках слушать забортные шумы и докладывать в центральный пост. Люди застыли на своих местах.
Я сидел у отсечной двери на брезентовой разножке и наблюдал за показаниями приборов.
Шли напряженные минуты — минрепы не давали о себе знать. Прошло полчаса. Мы уже вползли в водную толщу, насыщенную смертоносными черными шарами.
Для увеличения вероятности встречи с кораблем мины обычно расставляются в шахматном порядке с небольшими интервалами. Живо представлялись мне темные, покрытые водорослями чудовища, словно аэростаты воздушного заграждения возвышавшиеся на различном уровне над морским дном. От каждого из них шел вниз, к якорям, тонкий стальной трос — минреп. Если подводная лодка, задев минреп, увлечет его за собой, мина может коснуться корпуса лодки и взорваться. Несовершенство приборов того времени не позволяло избежать касания корпусом подводной лодки о минрепы, и искусство заключалось в том, чтобы, услышав характерный скрежет металла о металл, своевременно сманеврировать так, чтобы лодка освободилась от минрепа.
— В центральном! Минреп справа по борту! — услышал я доклад из торпедного отсека.
В этот страшный момент все зависело от искусства личного состава. Успеют ли рулевые, электрики и другие подводники своевременно и хладнокровно выполнить приказания командира или кто-нибудь растеряется, допустит неточность, оплошность? Все действия должны быть быстрыми, точными, безошибочными. За секунды надо проделать то, на что иной раз нужно затратить минуты и даже больше.
