дела, чего раньше в Совете министров не наблюдалось. 3-го марта Штюрмер стал совмещать должность главы правительства с должностью министра внутренних дел, а 7-го июля Штюрмер оставил должность министра внутренних дел и получил должность министра иностранных дел, по-прежнему оставаясь председателем Совета министров. Назначение Штюрмера министром иностранных дел вместо Сазонова означало, что отныне Государь всецело берёт контроль за международной политикой на себя. Это очень встревожило союзников. По существу с их стороны новому главе правительства был устроен бойкот.
Дж. Бьюкенен и М. Палеолог старались избегать встреч со Штюрмером. В одном из донесений в Лондон 18 августа 1916 года английский посол писал: «Я никогда не могу надеяться на установление отношений доверия с человеком, на слово которого отнюдь нельзя положиться и единственной целью которого является преследование своих честолюбивых планов» [251].
Стали распространяться клеветнические слухи о том, что Штюрмер сторонник сепаратного мира с Германией и обслуживает её интересы. Товарищ министра внутренних дел генерал-лейтенант П. Г. Курлов писал: «Положение Б. В. Штюрмера оказалось трагическим благодаря клевете, которая была против него направлена с первых же дней. Его немецкая фамилия, во время войны с Германией, дала возможность избрать его мишенью яростных нападений, за которыми скрывались посягательства на авторитет царствующей династии. В думских речах он выставлялся как видный член германофильской партии, будто бы возглавляемой Императрицей, и как сторонник сепаратного мира с Германией» [252].
В Лондоне российский посол граф А. К. Бенкендорф вдруг потерял доверие, ему отказали в доступе к закрытым материалам английского МИД. На вопрос посла о причине такой перемены ему разъяснили: «Знаете, мы неуверены теперь, что самые большие секреты не проникнут к нашим врагам. Напротив, мы имеем признаки, что каким-то способом эти секреты становятся известными неприятелю со времени назначения Штюрмера».
Травля Штюрмера осуществлялась главным образом руками думской оппозиции, но руководство шло из английского посольства.
Условно план западных организаторов революции в России можно разделить на финансовую и организационную составляющую. Первая, безусловно, в основном лежала на бродвейском сообществе, вторая — на английском «Круглом столе». Бродвейские банкиры имели большие связи в революционной среде, в части финансового сообщества России, среди некоторых депутатов Государственной Думы. Но они не имели серьёзного влияния в высших сферах русской политической и военной элиты. Шифф не имел авторитета, например, у генералов Ставки или думцев. Мильнер и Бьюкенен, наоборот, этот авторитет имели, но не имели такого количества денег, какие имел Шифф и его компаньоны по Бродвею.
Поэтому английские лорды получили большие финансовые вливания от трансатлантических корпораций.
Генерал-лейтенант А. А. Гулевич писал в своей книге, что лорд Мильнер получил более 21 миллиона рублей из США для финансирования русской революции [253].
Эта сумма примерно совпадает с той цифрой, которую Шифф, по словам его внука, затратил на русскую революцию. Чолли Никербоскер писал в Нью-йоркском «Американском журнале» от 3-го февраля 1949 года: «…внук Якова Шиффа, видный член нью-йоркского высшего общества, признал, что только его дед, Яков Шифф», вложил 20 миллионов долларов в русскую революцию [254].
Шифф не в первый раз финансировал врагов России. Во время русско-японской войны, в 1904–1905 годах, он уже перечислил японцам 200 миллионов долларов для организации смуты в Российской империи. За заслуги перед Японией Шифф был награждён микадо орденом Священного сокровища [255].
Деньги Шиффа на русскую революцию шли, в частности, через германские банки, владельцами которых были его родственники, в частности банк Ротшильда. Эти деньги впоследствии назывались «германскими деньгами». Милюков открыто говорил: «Ни для кого не тайна, что германские деньги сыграли роль в Февральской революции» [256].
О том, что американские и германские деньги, выделяемые на революцию в России, были одного происхождения, говорит записка первого секретаря русского посольства в Вашингтоне графа И. Г. Лорис-Меликова от 17/30 марта 1916 года: «Никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия. Чтобы перечислить только крупнейшие из них, достаточно упомянуть о фирмах: «Кун, Лейб и К°», «Ляденбург, Тальман и К°», «Селигман и Г» и прочие. Эти банки всецело немецкие по происхождению, и если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они все еще тесно связаны с Германией. Они имеют огромное положение и силу в Нью-Йорке. Во главе одного из них «Кун, Лёйб и К?» стоит отъявленный враг России немецкий еврей Яков Шифф» [257].
В марте 1916 года послом США в России был назначен банкир и хлеботорговец Дэвид Фрэнсис, человек весьма близкий к Якову Шиффу. Фрэнсис, наряду с Бьюкененом и Палеологом, сыграл заметную роль по организации и осуществлению заговора против русского императора. С Одной стороны, новый посол стремился усилить зависимость России от Америки. С другой стороны, будучи хлеботорговцем, он был заинтересован в устранении России как конкурента с мирового рынка зерна. Революция в России, которая могла бы подорвать ее сельское хозяйство, скорее всего, входила в планы Фрэнсиса, а потому он внимательно следил за деятельностью российских революционеров.
К концу 1916 года Бьюкенен был хорошо осведомлён о двух планах русских заговорщиков по свержению императора Николая II с престола. Сведения об этих планах английский посол передавал премьер-министру Ллойд-Джорджу в Лондон [258].
О заговоре против царя Бьюкенен знал непосредственно от самих заговорщиков. Товарищ министра внутренних дел генерал П. Г. Курлов в своих мемуарах писал, «что розыскные органы ежедневно отмечали сношения лидера кадетской партии Милюкова с английским посольством» [259]. Примечательно, что этот текст у Курлова имеет следующее примечание: «К счастью, документы, относящиеся до этого вопроса, сохранены моими подчиненными от революционеров, и я надеюсь, что буду иметь возможность опубликовать их при втором издании этой книги». Насколько известно, эти документы никогда не были опубликованы Курловым. Он умер в том же 1923 году, когда увидели свет его мемуары.
Интересно, что Милюков сохранил с Бьюкененом и Палеологом самые тесные связи и после Февральской революции. «Часть дня уходила на ежедневные беседы с послами. У меня собирались Бьюкенен, Палеолог и Карлотти» [260].
По некоторым сведениям, Бьюкенен имел встречи и с фрондирующими великими князьями.
А. А. Вырубова пишет: «Государь заявил мне, что он знает из верного источника, что английский посол сэр Бьюкенен принимает деятельное участие в интригах против Их Величеств и что у него в посольстве чуть ли не заседания с великими князьями по этому поводу» [261].
По словам самого Бьюкенена, ситуация обострилась настолько, что за столом у английского посла аристократы обсуждали вопрос, будет ли убита императорская чета в ходе грядущих потрясений [262].
Та же Вырубова писала в своих воспоминаниях, что в августе 1916 года «из Крыма
