Взрывы в Баку Хатковский не совершил. У него были психологические проблемы. Паспорт у него был на свою фамилию. Боялся, что если его поймают или убьют, по паспорту выйдут на его семью. А у него в Калининграде жили жена, дети. Просил дать ему поддельный какой-нибудь паспорт на другую фамилию. Ему обещали, но не дали. Как не давали и денег, помимо необходимых на его деятельность. Ни разу не получил оплаты, а обещали много. После последнего отчета в Москве, он сообщил, что готов, наконец, совершить теракт. Получил взрывчатку и поехал в Баку. Готовился уже заложить взрывчатку на газопроводе. Потом его дёрнуло — что-то не то. Разобрал детонатор — оказалось, что взрыв произошел бы через 50 минут, а не через два часа, как должно быть. А ему ведь нужно вначале подготовиться — он же не на месте там это всё устанавливает: нужно время, чтобы донести и установить. Он понял, что его решили убрать. Говорит, я бы от этого взрыва, учитывая, какой там радиус поражения, должен был погибнуть. Видимо, они не хотели деньги платить ему или другие какие-то причины были.
— Почему же он не пришёл в спецслужбы?
— Куда? В ФСК? Хатковский боялся. Видел, что Федеральная служба контрразведки замешана. И ему никуда не скрыться, всё равно найдут. Он видел, с кем встречается Джан Оганесян. Очень солидные связи. И он решил сдаться азербайджанским властям. Подошёл к постовым милиционерам. Показывает взрывчатку. Спрашивают: «Как взрывчатка?» Говорит: «Вот так, взрывчатка». «Где нашёл?» «Да не нашёл, говорит, я вообще-то диверсант». Ему: «Да ну, кончай шутить. Рассказывай, где нашёл». Отвели в отделение милиции. В отделении: «Как диверсант?» А Он: «Ну, не верите, поехали в посёлок Ахмедлы [5], покажу — у меня там целый склад со взрывчаткой». Поехали, точно — обнаружили там склад. После этого завертелось вот это дело. То есть присутствовал психологический аспект — попытка его убрать привела к тому, что Хатковский сам раскололся. Это было потом учтено — насколько мне известно, он получил не высшую меру наказания.
— Дело Хатковского свидетельствует о неэффективности азербайджанских спецслужб? Хатковский провозил в страну взрывчатку, вербовал людей…
— Ну, не знаю. Он очень контактный, он очень контактный. Хатковский мог с любым познакомиться. Ребята из азербайджанских спецслужб, с которыми я сталкивался и которые работали с Хатковским, произвели на меня очень хорошее впечатление. Я не знаю, где они сейчас, на каких должностях работают. Но в то время они неплохо поработали, они довольно-таки прилично раскрутили это дело. Единственное, чего они не добились, это выдачи Азербайджану Джана Оганесяна и Бориса Симоняна. Но у нас в России тогда вообще странные изменения пошли.
— У Вас забрали это дело?
— Я недолго работал с этим делом, где-то месяца два-три — не больше. Потому что в дальнейшем это дело взяла под свой контроль Главная военная прокуратура, и меня потом вызывали в суд, который проходил в Тамбове. Почему Тамбовский суд рассматривал это дело, мне до сих пор не ясно. Главная военная прокуратура вела это дело, я бы сказал, безобразно. Было сделано всё, чтобы его развалить.
Члены этой террористической группы после задержания дали признательные показания в первые же дни — и Оганесян, и Симонян, и Голоян. В том числе, и по вербовке других лиц, помимо Хатковского, для совершения диверсий, и по взрывам в Азербайджане, на юге России, и по ликвидации отдельных лиц. Но Главная военная прокуратура не пошла на детальное расследование — то, что им передали, они быстро там обработали, есть такое выражение — «обсосали» вот эти эпизодики и отправили в суд.
Когда дело готовили к суду, были внесены изменения в Уголовный кодекс. Статья о диверсии была убрана из УК. В результате этой группе инкриминировали повреждение путей сообщения, незаконное хранение оружия — вот и всё! Джан Оганесян получил 6 лет, Борис Симонян — 4 года. Другие члены группы, например, Ашот Голоян два года. По этому делу проходил некто Петросян — его деятельность была связана с обеспечением Хатковского финансами. Его Главная военная прокуратура РФ вообще отпустила. Петросян пообещал предоставить компрометирующую информацию на Лучка [6], лидера подольской преступной группировки. Почему Главную военную прокуратуру больше интересовала деятельность подольской ОПГ, а не государственного преступления, не знаю. Петросян якобы знал о некоторых делах Лучка, это якобы могло послужить основанием для привлечения того к уголовной ответственности. Пошли на сделку. Петросян написал, что знал, но бумаги не подписал. Его отпустили. Когда в последующем Лучка задержали, показания Петросяна не смогли применить против него. И потому лидера подольских пришлось вскоре отпустить.
— Почему разваливали дело?
— Не могу сказать. Не могу сказать. Может из-за того, что вырисовалась связь этой группы со многими высокопоставленными чинами из ФСК. Вот, например, Овчинников, начальник Отдела кадров Управления по борьбе с терроризмом ФСК и приятель Николая Ковалева, тогда ещё замдиректора, а потом и директора ФСК. Джан Оганесян признался, что планировал завербоваться в Управление по борьбе с терроризмом ФСК России. Это позволило бы прикрывать свои акции. И документы на него готовил лично Овчинников. Не бесплатно. За это были заплачены большие деньги. Таких моментов вырисовывалось много.
Насколько мне известно, в связи с этим преступлением, тогдашний президент Армении Левон Тер-Петросян встречался с Ельциным и ходатайствовал о том, чтобы это дело не получило огласку. Потому что получалось — армянские спецслужбы организовывали на территории другого государства совершение диверсионных актов. Практически Армению могли отнести к странам, причастным к международному терроризму. Оганесян, сидя в камере, очень переживал — ведь он признался, что он сотрудник спецслужб Армении и выполнял спецзадание. А те от него отказались, мол, мы ему заданий никаких не давали. Для него это был такой удар… Хотя, повторяю, у него было найдено несколько паспортов, изготовленных в оперативно-техническом управлении ГУНБ Армении — это показала экспертиза. Кстати, после возвращения в Армению, я слышал, он, Голоян получили повышение в чинах. И свои сроки они полностью не отсидели.
— Почему молчала азербайджанская сторона?
— Азербайджанская сторона не молчала. Они активно просили выдать Оганесяна и других. В то время после долгого перерыва пошёл процесс установления более тесных отношений между Россией и Азербайджаном. Но террористов не выдали. Даже для временной доставки туда на допросы — и то не выдали. Боялись, что их обратно не вернут.
