Он явился на другой день утром в тот момент когда по учебному расписанию должны были начаться уроки. Однако классные комнаты были еще пусты. Он и его жена принуждены были довольно долго ждать, пока, наконец, в некоторых классах не начались уроки: он посетил почти все классы, явно остался недоволен, но ничего не сказал. Та сердечность, дружественность и товарищеская близость. которую он и его жена еще вчера выказали по отношению ко мне, исчезла бесследно. Он был не только серьезен и молчалив, но не удовлетворен, и даже возмущение всем тем. что он видел, было отчетливо написано на его лице. Я достоверно знаю, что он, прежде чем уехал из Ифертена, сказал следующее: «Если это учреждение продержится еще хотя бы один год, то я буду считать это величайшим чудом. В обучении, которое я здесь увидел, не имеется даже таких вещей, за отсутствие которых нужно было бы краснеть даже в самой плохонькой деревенской школе».
Этот отзыв очень резок, возможно, что Песталоцци даже преувеличивает его резкость, однако несомненно, что школа Песталоцци не отличалась высокой организованностью.
За семь лет до закрытия Института Песталоцци хотел было осуществить мечту своей молодости, создать школу для бедных. В 1817 г. она была открыта, но постепенно превратилась в такую же школу, как и те (для мальчиков и для девочек), которые были в основном помещении Ввиду этого школа через два года была закрыта, а учащиеся были переведены в Институт.
Общественно-политическая деятельность Песталоцци, так ярко развернувшаяся в эпоху швейцарской революции, сошла постепенно на нет в течение этого периода времени. В 1802 г. он еще избирается (и даже двумя округами) в качестве делегата для переговоров с Наполеоном. Песталоцци охотно принял избрание, надеясь заинтересовать Наполеона в своих работах. Он передал Первому Консулу большую записку, где требовал реформы избирательного права, изменения законов о налогах и, конечно, об улучшении народ-ного образования. Однако последний, как передают, не стал разговаривать со швейцарским педагогом по поводу записки в целом, сказав пренебрежительно, что не его дело вмешиваться в обучение азбуке.
По словам биографа Геннинга, Наполеон потом стал внимательно следить за работами Песталоцци и считал его деятельность опасной и вредной. Пока Наполеон был у власти, Песталоцци постоянно опасался каких-либо неприятностей с его стороны.
Иначе сложились его отношения с русским царем Александром I. В 1814 г. Песталоцци встретился с Александром в Базеле. Он добился у него аудиенции для того, чтобы просить об аннулировании приказа о занятии под военный госпиталь его Института. Песталоцци был принят Александром «милостиво», распоряжение было отменено, а через некоторое время (в ноябре 1814) он получил от царя (также как и Фелленберг) орден Владимира.
Небезынтересны некоторые подробности той встречи. Александр быстро удовлетворил просьбу знаменитого педагога, но Песталоцци и здесь остался «чудаком». Он воспользовался случаем для того, чтобы — и здесь он себя показал абсолютным политическим младенцем — чтобы убеждать царя отменить крепостное право и распространить среди русских крестьян просвещение. Убеждая царя, он пришел в обычный для него азарт, наступал на своего собеседника так, что тот пятился от него до тех пор, пока не уперся в стену. Тут Песталоцци, настигнув отступавшего пред ним царя, сделал движение, чтобы схватить его за пуговицу мундира — любимый жест Песталоцци. По-видимому царь перепугался, по крайней мере он сделал резкое защитное движение. Тогда Песталоцци очнулся и схватил руку царя, чтобы ее поцеловать. Александр обнял Песталоцци и поцеловал.
Как свидание с Александром, так и получение ордена доставило Песталоцци, уже давным-давно забывшего про свое «якобинство», большое удовлетворение. Так он пишет в Петербург Муральту (его сотрудник, принявший предложение русского правительства переехать в Россию): «Жена говорит — не довольно ли у нас было крестов в жизни? — Но кое-кто (намек на самого себя) этому от души радуется».
На обложке одной из работ, выпущенной в Ифертене, красуется следующее: «К невинности, достоинству и благородству эпохи моего отрочества современное слово Генриха Песталоцци, кавалера ордена св. Владимира и члена многих обществ».
Французская революция теперь осуждается Песталоцци. Он уже нигде не подписывается «гражданином Франции», но заявляет, что Французская революция обманывала всех пустыми словами, теперь он говорит об ужасных следствиях революции, об одичании народов, об обмане лозунгами свободы и равенства и т. д. В эпоху общей реакции, достигшей своего апогея после Венского конгресса (1815), и сам Песталоцци становится реакционером. Он стремится завязать связи с сильными мира сего, пишет письма Александру, Фридриху Вильгельму, прусскому министру и т. п.
Вот, например, благодарственное письмо Песталоцци к Александру I (в связи с «пожалованием» ему при «высочайшем рескрипте» ордена Владимира 4-й степени):
«Государь! Вы осветили вечер моей жизни. Вы увенчали честью мои груды. Приношу Вам благоговейно за то мою благодарность. Но вы сделали более, бесконечно более — произнесли уверение Ваше, что находите мой способ учения могущим служить к распространению прочных знаний и к образованию хороших учителей, тем самым Вы утвердили влияние трудов моих на благо человечества… Все часы моей жизни посвящены будут усовершенствованию оснований и средств моей методы»
(Современный перевод, цит. по «Русск. Инвалиду», 17. II. 1815 г.)
Еще по старой привычке некоторые из его врагов называли Ифертенский институт «революционной трущобой», однако там ничего революционного не было. Это был типичный буржуазный интернат, плохо к тому же организованный. И если бы даже не было тех внешних причин, которые привели к развалу Ифертенского института, его надо было бы закрыть, потому что он пережил сам себя. Говоря о причинах гибели Института Песталоцци, необходимо остановиться на тех двух помощниках Песталоцци, борьба которых между собой весьма ускорила окончательный развал дела Песталоцци, — на Нидерере и Шмиде.
Иоганн Нидерер (1779–1843) был пастором в кантоне Аппенцеле, когда был организован Бургдорфский институт Песталоцци (1800). Это был образованный, живой, с ясной головой и острым языком человек, человек, умевший скрывать свои намерения и, как показало дальнейшее, человек злопамятный и мстительный. Выдержанный, внешне корректный, всегда застегнутый на все пуговицы, гладко причесанный и всегда гладко выбритый, он был прямой противоположностью Песталоцци. Песталоцци ему обрадовался, так как он в нем мечтал найти то, чего в нем самом не было — знания, образованность, точность, аккуратность в работе и т. д. В известной мере он не обманулся в нем. С 1803 г. в течение длительного периода — до 1817 г. — он является его ближайшим помощником и в течение большей части этого времени он — фактически хозяин Бургдорфского и Ифертенского институтов.
