Снова молчание. На сей раз — молчание родного института, товарищей, сослуживцев. Некоторое время ей еще разрешали работать (о том, чтобы встать на защиту, выступить публично с опровержениями, и речи быть не могло). И внезапный приказ об увольнении. На дворе 29 марта 1985 года. Вечных защитников и ходатаев Н. К. Байбакова и Г. И. Марчука нет в Москве.
Сначала ей предлагали уйти по собственному желанию, намекали — так лучше всем. Заявление Джуны начиналось со слов: «Прошу уволить по Вашему желанию... »
И словно опустились на окнах тяжелые пыльные шторы, отгородившие от мира. Непроглядная темнота. Вязкая тишина. Ни возможностей для работы, ни перспектив куда-либо устроиться. Без денег. С маленьким сыном.
Отвлечемся, взглянем на ситуацию со стороны. Неужто приказ об увольнении, сочиненный сотрудником отдела кадров по звонку некоего безвестного чиновника, ставил такие уж непреодолимые преграды? В конце концов, предлагали нейтральную, благообразную формулировку — собственное желание работника, статья КЗоТа такая-то. Разумеется, канцелярские дебри, стискивающие пространство, подобно заколдованному лесу, протягивающие к человеку страшные искореженные ветки, — опасность почти непреодолимая.
Какая бы запись ни украсила трудовую книжку, при поступлении человека на новую работу очередной кадровик обязательно звонил туда, где человек работал прежде, узнавал подоплеку ухода. И разные служебные характеристики оставались простыми бумажками. Характеристики характеристиками, да дело не в них. Но это касается обычного среднего человека. Джуна — особый случай. У нее были высокие покровители и защитники, а если они отсутствовали в данный момент, то спустя неделю, большее — месяц они опять сядут за стол в служебном кабинете и перед ними окажется телефон. Только сними трубку с рычага и набери нужный номер.
И все-таки Джуна понимала, что почти обречена, и выразила свое понимание во фразе официального заявления: «По Вашему желанию». Слишком большие силы боролись против нее. В первую очередь против выступало время, исторические обстоятельства. За увольнением Джуны и вылившейся на нее с газетных страниц клеветой стояла большая политика, государственный расчет, международные отношения.
Стоит вспомнить позабытый за давностью лет эпизод из внешней политики. В 1975 году СССР выступал за прекращение исследований в области новых видов вооружений. Эксперты считают, что в первую очередь подразумевалось парапсихологическое оружие. Конечно, слова остаются словами, строжайше засекреченные разработки в этой области продолжают вести и СССР, и США. И приглашение посетить институт имени Сербского, вероятнее всего, связано с этими разработками, знала о том Джуна или нет.
Она хотела врачевать, а не участвовать в убийстве. Что же, ее дело, решили те безвестные и безликие люди, которые по долгу службы интересовались совершенно противоположным. После отказа от сотрудничества (а иначе ее поведение в институте имени Сербского не истолкуешь) они опять решили — право выбора, как себя вести, остается за ней. Однако никто, в том числе она сама, не способен помешать им оставить за собой последнее слово. Не хочет быть участником исследования, будет его объектом. Пусть экспериментирует, пусть врачует, оживляет крыс и лечит людей, за ней станут наблюдать. Джуна будет изучать себя, они будут изучать ее. Чем больше экспериментов, чем опыты разнообразнее, тем лучше.
Лечит Л. И. Брежнева и прочих высокопоставленных чиновников — ее личное дело. А вот являться объектом секретного, замаскированного исследования — дело государственное.
Несомненно, ее соглядатаи и исследователи были умными людьми. Они извлекли урок из долгого опыта замысловатой русской истории. В этом смысле и Малюта Скуратов, и Иван Грозный (прозванный Васильевичем за свою жестокость, как серьезно утверждала одна западная энциклопедия), и Петр I были для них тоже объектами исследования, но с другой целью.
Выяснилось: подноготная правда, вырванная из человека пытками, сродни оговору. Слаб человек. Слаб духовно — солжет, лишь бы прожить лишнюю минуту. Слаб физически — умрет, лишь бы прекратить собственные страдания.
Человеку надобно дать свободу, если не свободу передвижения и волеизъявления, то свободу для самореализации. Сталинские научные и производственные «шарашки» — закономерный этап в процессе этого познания человеческой сути. Работающий человек почти свободен, точнее, свободу ему заменяет работа. Простоял целый день у чертежной доски и еще недоволен, что пора спать. А ведь зона кругом, вертухаи, собаки, прожектора. И кстати, а сильно бы отличалась его жизнь на воле? Чертежная доска с утра и до глубокой ночи — это, простите, свобода?
То же и Джуна. Насильно заставить ее участвовать в экспериментах нельзя. Ничего, главное — держать ее поблизости и внимательно смотреть за каждым движением. Не следить за ней, учиться у нее. Так, вероятно, они считали.
Но умер А. И. Брежнев, наступил период, именуемый привычно «междуцарствием». Приход нового начальника открывает период перестановок. А начальники менялись быстро. Интерес к врачевательнице, одаренной даром предвидения, явно ослабел.
Напомню, приказ об увольнении Джуны из института датирован 29 марта 1985 года. Совсем недавно, 10 марта 1985 года, умер долго перед тем болевший К. У. Черненко. 11 марта Генеральным секретарем ЦК КПСС становится
М. С. Горбачев. Куда повернет страна, никто не ведал. И напоследок еще одна дата, значение которой станет ясно чуть позже. 14 октября уволен с должности защитник и покровитель Джуны председатель Госплана Н. К. Байбаков.
Компетентным ведомствам стало не до проблем ясновидения, разобраться бы с тем, что происходит сейчас. Но и предоставлять Джуне полную свободу, по мнению тех же заинтересованных таинственных наблюдателей, было нельзя. Во-первых, как еще повернутся дела, а во- вторых, внутренние проблемы и чересполосица, вполне возможно, привлекут к ней внимание другой любопытствующей стороны — в США вопросы парапсихологии продолжали напряженно изучать.
То, что Джуна представляет интерес для иностранцев, было видно невооруженным глазом. Сначала скромный эксперимент, поставленный во время тбилисского конгресса по бессознательному в 1979 году. Затем более сложный и чрезвычайно продуктивный по собранным материалам эксперимент 1984 года.
