Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

Эта записка была отпечатана на машинке. Вознесенский, получив ее, сделал от руки надпись: «В дело», то есть не дал ходу. А он обязан был доложить ЦК об этой записке и дать объяснение. Получилось неловкое положение – он был главным виновником и, думая, что на это никто не обратит внимания, решил положить записку под сукно. Вот эту бумагу Берия и показал, а достал ее один сотрудник Госплана, который работал на госбезопасность, был ее агентом. И когда мы были у Сталина, Берия выложил этот документ. Сталин был поражен. Он сказал, что этого не может быть. И тут же поручил Бюро Совмина проверить этот факт, вызвать Вознесенского.

После проверки на Бюро, где все подтвердилось, доложили Сталину. Сталин был вне себя: «Значит, Вознесенский обманывает Политбюро и нас, как дураков, надувает? Как это можно допустить, чтобы член Политбюро обманывал Политбюро? Такого человека нельзя держать ни в Политбюро, ни во главе Госплана!» В это время Берия и напомнил о сказанных в июне 1941 г. словах Вознесенского: «Вячеслав, иди вперед, мы за тобой». Это, конечно, подлило масла в огонь, и Сталин проникся полным недоверием к Вознесенскому, которому раньше очень верил[1112].

5 марта 1949 г. состоялось решение Политбюро по Вознесенскому. В нем, в частности, говорилось: в результате проверки, произведенной Бюро Совета Министров СССР в связи с запиской Госснаба СССР… о плане промышленного производства на I квартал 1949 года, вскрыты факты обмана Госпланом СССР Правительства, установлено, что Госплан СССР допускает необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов, что выражается прежде всего в подгонке цифр с целью замазать действительное положение вещей, вскрыто также, что имеет место смыкание Госплана СССР с отдельными министерствами и ведомствами и занижение производственных мощностей и хозяйственных планов министерств[1113].

Далее в постановлении отмечалось: в ходе проверки Председатель Госплана СССР т. Вознесенский, первый заместитель Председателя т. Панов, начальник сводного отдела народнохозяйственного плана т. Сухаревский вместо признания антигосударственных действий, допущенных Госпланом, упорно пытались путем подгонки цифр скрыть действительное положение вещей, показав тем самым, что в Госплане СССР имеет место круговая порука, что работники Госплана СССР, нарушая государственную дисциплину, подчиняются неправильным порядкам, установленным в Госплане СССР…

Проверка показала, что т. Вознесенский неудовлетворительно руководит Госпланом СССР, не проявляет обязательной особенно для члена Политбюро партийности в руководстве Госпланом СССР и в защите директив Правительства в области планирования, неправильно воспитывает работников Госплана СССР, вследствие чего в Госплане СССР культивировались непартийные нравы, имели место антигосударственные действия, факты обмана Правительства, преступные факты по подгону цифр и, наконец, факты, которые свидетельствуют о том, что руководящие работники Госплана СССР хитрят с Правительством. В постановлении указывалось:

 –  Обязать Госплан СССР решительно покончить с антигосударственной практикой и устранить отмеченные в настоящем Постановлении извращения в работе Госплана СССР…

 –  Освободить т. Вознесенского от обязанностей Председателя Госплана СССР[1114].

Это было логическое продолжение намеченного плана по разгрому ленинградской парторганизации. Не случайно в этой связи Сталин вспомнил о оппозиции Зиновьева – Каменева 1925 – 1926 гг. Видимо, мысль о возможном повторении этого явления сверлила ему мозги, хотя, конечно, эти аналогии не имели под собой никаких оснований и являлись плодом болезненного воображения и фантастического преувеличения. Но Сталин порой на политические процессы смотрел через призму прошлого, что не отражало реальной картины жизни. Так было и с «ленинградским делом».

Между тем, недавно еще обласканный вождем Вознесенский, пытался, как говорится, достучаться до сердца вождя. Он обращается к нему с письмом. Тем более что его обвинили еще и в пропаже секретных государственных документов (что также было подстроено гебистской агентурой).

«Товарищ Сталин!

Обращаюсь к Вам с великой просьбой – дать мне работу, какую найдете возможной, чтобы я мог вложить свою долю труда на пользу партии и Родины. Очень тяжело быть в стороне от работы партии и товарищей.

Из сообщений ЦСУ в печати я, конечно, вижу, что колоссальные успехи нашей партии умножены еще тем, что ЦК и Правительство исправляют прежние планы и вскрывают новые резервы. Заверяю Вас, что я безусловно извлек урок партийности из своего дела и прошу дать мне возможность активно участвовать в общей работе и жизни партии.

Прошу Вас оказать мне это доверие; на любой работе, которую поручите, отдам все свои силы и труд, чтобы его оправдать.

Преданный Вам Н. Вознесенский»[1115].

Но это был глас вопиющего в пустыне. Уже полным ходом шла подготовка к процессу над участниками ленинградского дела. Летом 1949 г. начался новый этап в разработке так называемого «ленинградского дела». В.С. Абакумов и работники возглавляемого им МГБ осуществили фабрикацию ряда материалов, обвиняя А.А. Кузнецова, М.И. Родионова и руководителей Ленинградской областной партийной организации в контрреволюционной деятельности. 21 июля 1949 г. В.С. Абакумов направил И.В. Сталину записку, в которой сообщал, что Я.Ф. Капустин подозревается в связи с английской разведкой и что эти материалы по указанию бывшего начальника ленинградского областного управления МГБ П.Н. Кубаткина хотели уничтожить. Как видно из резюме В.С. Абакумова на этой записке, И.В. Сталин дал указание об аресте Я.Ф. Капустина и П.Н. Кубаткина. 13 августа 1949 г. в Москве в кабинете Г.М. Маленкова без санкции прокурора были арестованы А.А. Кузнецов, П.С. Попков, М.И. Родионов, П.Г. Лазутин, Н. В. Соловьев (первый секретарь Крымского обкома ВКП(б), ранее работавший председателем исполкома Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся). 27 октября 1949 г. Н.А. Вознесенский также был арестован[1116].

18 января 1950 г. В.С. Абакумов представил И.В. Сталину список сорока четырех арестованных и высказал соображение «судить в закрытом заседании выездной сессии Военной Коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде без участия сторон, то есть обвинения и защиты, группу 9 – 10 человек основных обвиняемых», а остальных в общем порядке. 4 сентября 1950 г. В.С. Абакумов и А.П. Вавилов (Главный военный прокурор) представили И.В. Сталину записку с предложением осудить к расстрелу Н.А. Вознесенского, А.А. Кузнецова, П.С. Попкова, Я.Ф. Капустина, М.И. Родионова и П.Г. Лазутина, осудить к 15 годам лишения свободы И.М. Турко, к 10 годам – Т.В. Закржевскую и Ф. Е. Михеева. И.В. Сталин против этих предложений не возражал, и 30 сентября 1950 г., когда процесс подходил к концу, они были приняты Политбюро ЦК ВКП(б).