— Мама, если страус будет драться с гориллой — кто победит?
* * *
Галя очень груба с Сашей. «Уйди. Не приставай! Отстань! Что ты лезешь? Терпеть тебя не могу!»
После моих замечаний наступает временное затишье, а потом я опять слышу то же самое. Саша переживает это с горечью. Она говорит: «Мама, почему у меня такая скандальная сестра? Роди ее обратно…»
Или: «Мама, преврати меня в пса, я тогда убегу, раз меня Галя не любит. И почему она меня не любит? Разве я плохая?»
Когда я говорю: «Галя очень любит тебя. Когда ты была в Ленинграде, она скучала», Саша возражает: «Галя вроде Золушкиных сестер. Сначала они ее обижали, а когда она уезжала с принцем, то просили Золушку их простить. Вот и Галя. Сама первая задирается и обижает, а когда я уезжаю — скучает».
* * *
На Галю очень сердиться не могу: она опять лежит. Может быть, это ревматизм, а может быть и что-нибудь похуже. Лежит, читает. Выглядит хорошо, но все время ощущает боль в колене, не острую, правда, но непреходящую.
Ф. А. с девочками. 1948 г.
28 февраля 48.
Саша:
— Мама, зачем на свете существуют микробы? Мы бы прекрасно обошлись без них.
Она же:
— А у милиционеров есть дети? Где же они живут — в милиции, что ли?
* * *
У новой няни обнаружилось еще одно опасное свойство:
— А завтра я приготовлю на второе котлеты. Я так их делаю: беру мяса, провертываю, лук жарю, перемешиваю… А потом пудинг: беру рис, отвариваю, беру изюму, перемешиваю… А еще вот пирог жидкий: беру дрожжей, взбалтываю, беру муки, яиц, перемешиваю… А вот когда я жила у Кожевниковых… А вот когда я жила у одних евреев…
От всех этих «взбалтываю», «перемешиваю», «поджарю», «поперчу», «а вот у Кожевниковых» у меня стоит непрерывный звон в ушах, и я с тоской вспоминаю тихую милую Нину, которая недавно жила у нас и, может быть, еще вернется… А эта — ходячая поваренная книга и говорливая до ужаса, до отчаяния, до безумия, до того, что темнеет в глазах.
29 февраля.
Сегодня папе Абе 62 года.
* * *
Саша:
— Мама, как мне быть: мой столик стоит в папиной комнате, а когда папа со мной в ссоре, то он не разрешает входить. Как же быть?
— Как быть? Не ссориться с папой.
Молчание. А потом:
— А знаешь, как трудно быть хорошей?
2 марта 48.
Саша:
— Мама, почему на свете так много рук? Моя рука — видишь? Потом ручка от двери, от корзины, от чашки и ручка, которой пишут.
Когда Саша рисует, и у нее получается что-нибудь очень уж страшное, она говорит: «Это Бармалей. Или жена Бармалея».
* * *
Я кончу тем, что убью нашу новую няню.
5 марта 48.
Я купила Саше старофранцузские сказки. («Хотел бы я видеть того сумасшедшего, который купит эту книгу!» — воскликнул Шура, когда в книжной лавке писателей ему предложили ее.)[36] Там есть сказка «Красавица и Чудовище» (вариант аксаковского «Аленького цветочка»). В этой сказке волшебница говорит Красавице: «Не верь тому, что говорят тебе твои глаза, спроси свое сердце, оно скажет правду».
Саша заездила меня своими вопросами и рассуждениями по этому поводу.
— Что глаза говорят, я понимаю, а вот что сердце говорит — не понимаю. Я его спрашиваю-спрашиваю, а оно молчит. Объясни мне, как оно разговаривает.
— Вырастешь большая, поймешь, — прибегаю я к спасительной формуле.
— Нет, ты мне сейчас объясни. Может быть, оно покалывает?
— Да, покалывает.
— И что же это значит, если покалывает?
11 марта 48.
Саша:
— Мама, смотри: целоваться очень просто — надо прикоснуться губами к лицу и чмокнуть.
Галя произнесла по этому поводу длинную речь:
— Если просто прикоснуться губами и чмокнуть, это будет поцелуй не настоящий. А чтоб был настоящий, надо любить. Тогда будет поцелуй искренний. Вот нас мама целует редко, зато от души. А ты вот действительно просто чмокаешь — часто и без толку.
11 марта 48.
Саша:
— Мама, если я совершу какой-нибудь хороший поступок, меня наградят?
!!!
* * *
Саша:
— Мама, я прочла в «Чуке и Геке», как надо поступать, если мне будет сниться плохой сон. Вот послушай: сон, конечно, не пружина и его нельзя просто выбросить, но его можно погасить. Ты возьми, переверни меня на другой бок, проведи рукой по лбу. Тогда я засоплю и улыбнусь. Это будет означать, что плохой сон погас.
12 марта 48.
Саша, на ухо, доверительно:
— Мама, почему у папы такой большой нос?
В самом деле!
15 марта 48.
Галя:
— Саша, если бы Гитлер предложил тебе съесть за миллион рублей лягушку, ты бы съела?
Саша, после очень долгого раздумья:
— Ну что ж, съела бы, ведь французы едят лягушек?
Галя, презрительно:
— Съела бы гитлеровскую лягушку?!
Саша, испуганно:
— Ой, я забыла, что это Гитлер предложил бы. Нет, от Гитлера, конечно, ничего не съела бы.
16 марта 48.
Сегодня маме Фриде исполнилось очень много лет [примечание Ф. А.: 33 года].
19 марта 48.
Саша:
— Галя уехала на Сретенку, а я тем временем научилась целоваться от души.
Минуту спустя:
— Мама, мне что, чмокнуть тебя или поцеловать от души?
20 марта 48.
У Сашки сложные и интересные ассоциации:
— Мама, видишь эту нитку? Я завязываю на ней узелки, но она не становится от этого короче. Совсем как с сундуком в сказке «Красавица и чудовище», помнишь? Там купец накладывал в сундук золотые монеты, а места в сундуке становилась все больше. Вот и нитка: я завязываю на ней узелки, а она становится длинней. Наверное, волшебная нитка.
* * *
В ответах своих Саша очень нагла.
— Саша, зачем ты бежишь на мостовую?
— Хочу, чтобы машина меня раздавила.
— Саша, зачем ты играешь вилкой?
— Хочу выколоть себе глаза.
Шура:
— Я тебя не буду любить.
Саша, спокойно:
— А я еще больше не буду слушаться.
* * *
У Саши выпадают зубы, она по-старушечьи шепелявит. («Я шепевеляю», — говорит она.)
21 марта 48.
На днях Саша спрашивала меня, что такое лесть. Я объясняла долго и запутанно и, в конце концов, свела понятие лести к лицемерию. (Впрочем, если вдуматься, это ведь одно и то же.) Тогда я не знала, поняла ли Саша что-нибудь из моего объяснения. Но вот сегодня она говорит:
