В плане карьеры все тоже шло очень хорошо; я много сил отдавала работе. Часть денег, вырученных за турне, я вложила в обстановку своего кабинета: письменный стол, стул, компьютер, принтер — все новенькое, с иголочки. Хотя кабинет — это громко сказано; я приобрела самое основное, а больше мне и не надо. И наконец основала NWF — Nuns Welfare Foundation — Фонд помощи монахиням. Этот чисто формальный бюрократический акт позволил мне собирать средства для школы и вести учет. В то же время благодаря NWF я почувствовала, что мой сумасшедший проект начинает воплощаться в жизнь, во всяком случае на бумаге. А пока все, что у меня есть, это бланк, удостоверение и почтовый адрес… Я решила не терять напрасно время и воспользоваться предложением Фредди. Знаю, что он не возьмет обратно своих слов, но лучше ковать железо, пока горячо. И если подумать, у меня нет никаких причин откладывать воплощение моей мечты в жизнь.
Я всюду ищу подходящий участок. Приходится объезжать все окрестности Наги Гомпа на своем маленьком джипе, потому что у меня есть одно условие: я хочу, чтобы школа стояла на вершине, как монастырь, где я выросла. Чтобы она возвышалась над толпой, над шумом и грязью городов, смотрела на мир свободно и ясно — совсем как мы. Однажды мне позвонил человек, который случайно узнал о моих поисках. Он сказал, что у него есть участок, который меня может заинтересовать, и предложил приехать и посмотреть.
Раннее утро, около семи часов, у подножия гор стелется туман. Я еду по извилистой дороге, полной опасных поворотов и тяжелых грузовиков. Чувствую себя ужасно усталой: ночью почти не спала, думала о том, как все устроить, организовать. Беспокойная жизнь западных людей не для меня. Я предпочитаю действовать медленно, спокойно, в гармонии с собой. Не надо было мне ехать — скорее всего, меня ожидает разочарование. Машина перебирается через покрытую лесом вершину — и вдруг передо мной открывается невероятное свободное пространство. Из–за облаков выходит по–зимнему скромное солнце. Слева от меня — Катманду: россыпь мерцающих вдалеке огоньков. Справа высятся ослепительные горные вершины, покрытые вечными снегами, — солнечные лучи отражаются от них золотыми искрами; у подножия гор уютно клубятся большие пушистые облака. От такого зрелища дух захватывает. Внезапно на меня снисходит покой, даже сердце словно замедляет свой бег. Здесь. Это место здесь. И продавец уже ждет меня.
— Прошу вас, покажите мне участок… Я очень хочу его увидеть!
— Он чуть дальше, следуйте за мной.
Я снова сажусь в машину и примерно десять минут еду за этим человеком. Он предлагает мне грязный наклонный участок земли, который расположен совсем близко к холодной серой горе; участок открыт только с севера, и его почти не освещает солнечный свет. Какое разочарование! Я так и знала, что напрасно радовалась… Тем не менее окрестности просто завораживали своей красотой. Я с досадой в сердце покидаю продавца. Никогда не думала, что найти участок будет так сложно. Сажусь в джип, проезжаю несколько сотен метров и оказываюсь с другой стороны склона. Хм, а это место может подойти. Почти плоское, ровное, прекрасный вид и много света. Я резко торможу и выхожу из машины. Вдалеке на западе виден монастырь, куда я ходила вместе с учителем, пока он не заболел. Совсем маленькая обитель посреди рая; там мой наставник целыми днями медитировал в мире и покое, часто мы за сутки не обменивались ни единым словом. И теперь я вижу этот монастырь с того места, на котором стою. Подобная случайность воодушевляет меня. Это точно здесь!
— Кому принадлежит эта земля? Я как раз ищу нечто подобное!
Я с легким сердцем оставляю агента по недвижимости — он быстро со всем разберется. Если дела пойдут хорошо, то скоро мы узнаем цену на землю. И вот по прошествии всего нескольких дней он сообщает: восемьдесят тысяч долларов. Хозяева просят восемьдесят тысяч долларов. Безобидное чудачество, которое я не могу себе позволить. А даже если бы и могла, все равно не стала бы, поскольку цена слишком высока.
Я пытаюсь торговаться. На протяжении нескольких недель мы играем в торговый пинг–понг. Пачки долларов летают туда–сюда, как пластмассовые мячики, но цена по–прежнему остается за гранью моих возможностей. Я покупатель, поэтому заведомо нахожусь в проигрыше. Хозяева земли — непальцы, мелкие фермеры; на этой земле явно жили многие поколения их семьи. Я сдаюсь — это все равно что подталкивать мула. И снова принимаюсь за поиски. Как ни странно, я довольно быстро нахожу хороший участок с замечательным видом по приемлемой цене. Накануне подписания всех бумаг звонит телефон.
— Мы звоним по поводу участка, который вас заинтересовал.
— Спасибо, но уже поздно. Я нашла другой вариант, ваш участок меня больше не интересует. И я ведь говорила, что у меня нет таких денег.
— Мы звоним, чтобы сказать, что мы согласны на вашу цену…
А ведь мне завтра подписывать бумаги! Неизвестно, что заставило хозяев изменить свое мнение, скорее всего, потребность в деньгах. И я принимаю их предложение. По прошествии нескольких дней мы сидим у нотариуса и заполняем необходимые документы. Итак, теперь я владелец земельного участка. Но больше–то у меня ничего нет. Я не могу учить монахинь на голой земле. Чувствую себя как выжатый лимон. Мне нужны деньги на строительство школы. Даже если сама работа будет стоить не так уж и много, мне все равно срочно требуются новые спонсоры. Плюс к этому надо давать новые и новые концерты. Я быстро поняла, что выступления — единственный шанс быстро собрать средства. А пока я несколько недель ищу здание, которое можно арендовать под школу. Больше ждать, нельзя. Слишком много девочек находится в отчаянном положении безо всякой надежды на лучшее, так что надо действовать как можно быстрее.
— Папа, мне надо съездить, посмотреть дом, который агент по недвижимости предложил для временного здания под школу. Помнишь, я тебе говорила. Поедешь со мной?
— С удовольствием! Разберемся, что он там нашел…
Честно признаюсь, мне очень повезло с агентом по недвижимости. Это Барзгар, мой друг из Боднатха. Обычно люди по–разному реагируют на мой проект: консерваторы начинают его критиковать, остальные с энтузиазмом поддерживают меня. Естественно, я не обращаю внимания на первых и продвигаюсь вперед благодаря вторым. Так вот, Барзгар точно принадлежит к тем людям, на которых я могу рассчитывать.
— Ну, вот и приехали!
Мы останавливаемся перед большим зданием, расположенном на тихой улице в десяти километрах от Боднатха, на севере Катманду. На потертой вывеске написано: «Туристическое агентство». Буква «е» давно ушла в отставку. Высунувшись из окна машины, я внимательно изучаю окрестности. Немного бедновато, но ничего.
