В результате еженедельник «Аргументы и факты», являвшийся на тот момент негласным глашатаем победившей демократии, был вынужден включиться в околопарламентскую (почти филармоническую) музыкальную грызню и опубликовать список выступавших перед защитниками Белого дома с указанием даты и даже времени выступления. Вся эта возня была настолько отвратительна по своей сути (был на баррикадах – хороший музыкант, не был – плохой), что несколько раз в интервью на вопрос: «Где вы были 19 августа?» я в истинно крематорском духе отвечал: «Поддерживали ГКЧП!». Надеюсь, умный поймет, а дураку не растолкуешь никогда.
Кстати, еще один околополитический как бы анекдот (хотя то, что я расскажу сейчас, – чистая правда). После одного из концертов ноябрьского турне «Крематория» по Сибири (Омск – Красноярск – Новосибирск – Барнаул, некоторые пикантные эпизоды этих гастролей ждут вас в одной из следующих глав) в гримерку пробился корреспондент некоего регионального демократического издания (sorry, название запамятовал). Получив согласие на интервью, он мгновенно начал «пикировать» на нас с сугубо политическими вопросами, причем в довольно задиристом тоне. Все объяснилось на пятом или шестом вопросе: «А вы знаете, что в своем последнем интервью Жириновский назвал лучшей группой разваливающегося Союза «Крематорий»? Владимир Вольфович утверждает, что любит вас за злую честность, и, если бы нужно было написать новый гимн СССР, он бы поручил это сделать «Крематорию». Скажите, вы бы согласились?». На это мы ответили, что гимн писать не откажемся, а уж в нем каждый политический клоун получит по заслугам.
Да, еще об одной организационной перемене, произошедшей тем же летом в группе. Ольга Жигарева, являвшаяся в момент моего возвращения в «Крематорий» директором группы, несколько отдалилась от жизни команды. В этом не было чьих-либо интриг, просто у Оли существовала основная работа (убей бог, не помню какая), и заниматься делами «Крематория» в полном объеме она больше не могла. Кстати, к этому времени она уже перестала ездить вместе с группой на гастроли, а именно в гастрольных поездках исполняется значительная часть обязанностей директора музыкального коллектива. Поэтому группа полюбовно рассталась с Олей (работавшей на этом посту около трех лет), договорившись о дальнейшем сотрудничестве по организации отдельных концертов и гастрольных выездов. Никаких сомнений по поводу новой кандидатуры на освободившуюся должность ни у кого не было – пост директора «Крематория» занял ваш покорный слуга. Мне и раньше приходилось участвовать в организации концертов и прочих мероприятий. Так что сомнений по поводу компетентности не было. Для «Крематория» подобное назначение было и подавно выгодным – в отличие от получавших проценты со всех заработанных группой денег директоров со стороны, я не получал ни копейки сверх своего гонорара рядового музыканта группы. Конечно, можно было выторговать какие-то деньги за выполнение директорских обязанностей, но в ситуации, когда все участники группы являлись не только друзьями, но и деловыми партнерами, тянуть одеяло на себя я считал просто невозможным.
Глава VI. «КИРОВ – ИРКУТСК – ТРАНЗИТ», ИЛИ «СИБИРСКАЯ ЗАТРАВКА»
В конце августа, и особенно в первой декаде сентября (91 года), безмерно накалились телефоны – многочисленные крематорские фаны пытались разузнать, когда состоятся концерты «Крематория» в Москве? Мы и сами хотели начать концертный сезон со столицы, но, несмотря на то, что весной концерты группы в ДК МЭЛЗ прошли очень успешно (и в финансовом отношении тоже) и уже существовала принципиальная договоренность о наших выступлениях в первой декаде сентября, дирекция ДК МЭЛЗ очередной раз подставила нас, и потому … отвечать фанам было нечего. (Предыдущей подлянкой была реакция сотрудников ДК МЭЛЗ на майские концерты. На «Крематорий» списали находившиеся в безобразном состоянии и, естественно, попадавшие ряды партера.) Зато гастрольная жизнь била ключом:
20 и 21 сентября состоялись два концерта в Кирове. Прямо из Кирова вылетели в Сибирь, но нам не повезло. Наш авиарейс оказался транзитным, так что самолет совершил посадку на летном поле в Свердловске. Тот час, что был в нашем распоряжении, мы рассчитывали проболтаться в аэропорту, хотя у Сергея Третьякова (являвшегося аборигеном этих краев) тут же зароились порочные мысли. Но особого времени не было, и мы, сожалея об этом, вошли в здание аэропорта. Повсюду – в креслах, на полу, лестницах и подоконниках – вповалку лежало огромное количество спящих людей. Между собой мы заговорили о том, до какого скотского состояния надо дойти, чтобы вот так валяться на грязном бетонном полу, и… судьба тут же подбросила нам сюрприз. Наш рейс по каким-то причинам начал откладываться: вначале объявили часовую задержку, потом прибавилось еще пара часов. В результате через двадцать часов мы органично вписались в ряды обессиленных ожиданием пассажиров и так же, как они, вповалку спали где попало, поднимаясь лишь для того, чтобы сожрать в буфете кусок очередной курицы или пару вареных яиц… Когда наш рейс все же был объявлен, мы в это просто не поверили. Именно тогда Григорян сказал, что «Крематорию» в Свердловске не везет. В чем-то он был прав, по крайней мере этому городу еще предстоит появиться в нашем повествовании.
В Иркутске нас встречал известный рок-н-ролльный администратор Сергей Терпигорев (возил по сибирским маршрутам «Аквариум», «Алису» и других известных рокеров), и, когда он привез нас в гостиницу и достал кастрюлю с горячими домашними пельменями, мы поняли, в чем заключается счастье. Кстати, Терпигорев и его постоянный соратник по всем проектам Рюмкин (вслушайтесь, какие фамилии!) в каждый наш приезд развлекали нас какими-нибудь новыми шутками. В тот раз они придумали новую феню-считалку. Каждый раз, когда разговор заходил о каких-то серьезных вещах, Рюмкин (или Терпигорев) говорил следующее: «Сейчас мы едем на репетицию – это раз; во-вторых, Терпигорев (или Рюмкин) – пидарас; в-третьих, провалился в унитаз…». И дальше присказка могла продолжаться до бесконечности. В другой наш визит неразлучная парочка порадовала нас своей версией одного из хитов модного тогда эстрадного исполнителя Сергея Чумакова. Терпигорев и Рюмкин дуэтом начинали петь: «Не обижай, не обижай, жених, девчонку малолет – КУ!». На последнем слоге они выполняли действия, положенные к исполнению при произнесении данного приветствия в фильме «Кин-дза-дза!»: одновременно приседали и, хлопнув ладонями по щекам, разводили руки в стороны. Подобных «реприз» в их арсенале было довольно много, так что общаться с ними, а также совместно употреблять алкоголь было весело. Те не менее, недолгий сибирский вояж быстро закончился:
