Однажды во время боев в районе Лас-Росас и Махадаонда мы наблюдали очень странную картину: все сидели на наблюдательном пункте и ждали начала атаки. Из-за сильного тумана она должна начаться позже назначенного срока. Коля Гурьев пристроился у бруствера и, пользуясь короткой заминкой, сочинял домой письмо. Чернил в ручке оказалось мало, и он то и дело, сердясь, встряхивал ее. Я листал испанско-русский словарь и пытался выучить еще десяток слов. Неожиданно нашу идиллию нарушил сильный грохот. Началась беспорядочная стрельба по широкому фронту. Била наша артиллерия. Мы взглянули на часы. До атаки оставалось еще тридцать минут.
– Что они делают? – обратился я к Коле. – Ведь этот огонь предназначался для обеспечения действий бригады.
– Сам ничего не понимаю, – пожал он плечами. – Нет, ты посмотри, Саша, они же бьют по пустому месту, там ведь никого нет. Может, Листер приказал?
– Не может быть. По нашему приказу артиллеристы должны начать стрелять только через десять минут и бить не туда, куда сажают твои артиллеристы, а по конкретным целям.
– Ничего не понимаю, – разводил руками Коля. – У нас же снарядов с гулькин нос. Если они все выложат по пустому месту, то атака бригады захлебнется.
Мы стали мучительно искать выход. Дело оборачивалось совсем плохо. Что же предпринять?
– Ты можешь приостановить огонь? – спросил я Колю.
– Это не в моей власти. Попробую только уговорить.
Он вызвал по телефону командира дивизиона капитана Переса и стал его умолять прекратить бесцельный огонь. Командир дивизиона был неумолим:
– У меня приказ высшего командования.
– Но вы же в чистое поле лепите, – сердился Коля.
– Отменят приказ – прекратим.
Артиллеристы продолжали без толку пахать поле. Медлить было нельзя. И я решился рискнуть. Выхватив у Коли трубку, как можно строже крикнул Пересу:
– Говорит капитан Павлито. Энрике Листер приказывает прекратить огонь. За невыполнение приказа – под суд.
И бросил трубку.
Через несколько секунд пушки смолкли. Мы с Колей вызвали по телефону Листера и рассказали о случившемся. Он выслушал и лаконично произнес: «Правильно сделали. Сейчас приеду».
Но его опередил офицер главного артиллерийского штаба. Он узнал от Переса, что добровольцы по имени Коля и капитан Павлито под угрозой ареста приказали прекратить стрельбу. Офицер тут же сообщил обо всем в штаб, а оттуда последовало распоряжение: «Задержать подозрительных «добровольцев» до выяснения существа дела».
Офицер приказал арестовать нас.
«Ну, – подумал я, – дело дрянь. Листера нет, заступиться некому. Сейчас свяжут и отправят в штаб. А по дороге, чего доброго, и в расход пустят „при попытке к бегству“. Такие случаи здесь бывали».
Мы стали протестовать, требуя, чтобы до прихода Листера нас не трогали. Марио не на шутку струхнул, нервничая, с трудом переводил:
– Права не имеете, – защищал нас Марио.
– Поговоришь еще о правах, сам угодишь с ними, – один из артиллеристов сильно толкнул его в грудь так, что бедный Марио показал нам только каблуки и подошвы ботинок. Кто-то из работников штаба Листера тут же дал «леща» артиллеристу в отместку за Марио. Началась потасовка, брань, ругань. Под этот шум мы с Колей и удрали.
Конечно, Листер сразу же утряс инцидент и приказал нам идти на артиллерийский наблюдательный пункт, чтобы проследить за стрельбой. Едва мы туда добрались, как батареи вновь открыли огонь, теперь уже перед самым наступлением пехоты. Смотрим и глазам не верим. Снова пушки бьют мимо намеченных целей. Артиллеристы из дивизиона снова делали все по-своему, всерьез думая, что, кроме их специалистов, некому подготовить необходимых данных. Вот тут-то и показал свое мастерство Коля.
Он сам стал готовить данные для стрельбы по наблюдаемым целям. Снарядов было мало, Коля это понимал и поэтому все делал особенно тщательно. И когда артиллеристы получили его приказ открыть огонь, снаряды пошли точно в цель. Разрыв – замолкла пулеметная точка. Несколько залпов – затихла вражеская батарея. Меткость Коли поразила испанских артиллеристов. Упрямый капитан Перес уверял, что «камарада престо везет».
– Держу пари, – рассердился Коля. – Каждый снаряд будет рваться в радиусе не далее ста метров от цели.
– По рукам. За каждый точный разрыв плачу сигару, – согласился командир дивизиона.
Пари состоялось. В худшем положении оказались франкисты. Они никуда не могли спрятаться от точного огня. Все цели были поражены. Пытались мы после этого разыскать капитана Переса, но ординарец его ответил, что командир ушел осматривать позиции. Так и не нашли его в тот день. А на следующее утро к нам на НП солдаты доставили небольшой ящичек сигар. В нем нашли записку: «Признаюсь, пари проиграл. Преклоняюсь перед вашим мастерством. Если б разыгрывалось первенство мира по стрельбе из артиллерийских орудий, вы бы стали абсолютным чемпионом. С искренним уважением капитан Перес».
И таких случаев несогласованности было немало не только у артиллеристов, но и в других частях. Потому-то Листер, получив передышку, решил посвятить ее учебе. Большую помощь и поддержку оказал ему Малино, назначенный советником дивизии.
Малино составил добротное расписание и сам проводил занятия.
Молодые офицеры, командиры рот, батальонов, назначенные совсем недавно, с охотой шли на занятия. А те, кто прошел школу старой испанской армии, в большинстве своем не хотели учиться, считая, что подготовлены достаточно хорошо. Старый устав гласил, что занятия с подразделениями должны проводить младшие командиры. А офицеры в это время отдыхают, веселятся. Эти порядки они принесли в республиканскую армию, свалив все заботы на младших командиров. А если учесть, что младшие командиры были мало знакомы с военным делом, то можно представить, как проходили занятия по тактике. Приходишь иногда в подразделение и не знаешь, за что браться: хаос, неразбериха, оружие стоит в пирамидах нечищенное, солдаты поют, пляшут, веселятся.
Здесь же приехавшие из города родственники, знакомые девушки. Трудно было переубедить солдат, что отдых дается не для веселья, а для подготовки к новым, жестоким боям.
Пришлось вмешаться Листеру. Он приказал всем офицерам, командирам частей и подразделений выполнять разработанный учебный план и регулярно проводить назначенные занятия. Первое время дело пошло на лад. Но потом опять произошла осечка.
Как-то раз по договоренности с Листером и начальником штаба дивизии Иглесиасом Малино должен был провести занятия с офицерами штаба.
В назначенное время все выехали в поле. Нас встретил офицер. Вид у него был невеселый. И вскоре мы узнали причину. Оказывается, из пятидесяти двух офицеров на занятия приехало только двадцать, в основном командиры, присланные 5-м коммунистическим полком.
