— Садитесь в машину, дамочки, что вам на ветру стоять?
— Нам сейчас надо будет толкать.
— Да мы сами толканем, разве это дамское дело? Вот от плиты и от примуса освободили, а вы вон чего! Устали?
— Да, устали.
— Вон как вы попали-то к нам — и дорога еще не готова, и дождь сутки льет. На будущий год приедете — здесь асфальт будет. А ну, ребята, давайте артистов подвинем!
«Фермер» вылез; как уличный фокусник, свернул в трубку свой коврик, сел за руль. Изо всех машин поскакали дюжие молодые парни и под дружные крики: «А ну, взяли! А ну, еще!» — почти переставили нашу машину вперед.
— Как джинны из «Лампы Аладдина», — сказала тоненьким, слабым голосом наш помреж Наташа, примащиваясь на моем плече.
«Спасибо, товарищи!» — кричим мы, уезжая и расставаясь с ними навсегда.
И думается, как тяжело было бы в дорогах без таких людей, которые всегда оказываются рядом в трудную минуту со своей бескорыстной, доброй помощью. Они копаются с шофером в остановившемся моторе, они толкают увязшую машину, они помогают искать потерявшегося ребенка, они возникают во тьме и спасают человека, провалившегося под лед… Они везде, и без них я не представляю себе жизни… Вдруг мы видим на профиле длиннющий хвост машин, остановившихся у разобранного моста. Надо спускаться в овраг и подниматься на другую его сторону. Мы видим, как юзом, вместе с дорогой, сползают вниз грузовики, ревут моторы, из-под колес, как из-под разъяренного зверя, летят комья земли, в тяжком усилии студебеккеры форсируют овражек, поминутно сползая обратно и сантиметр за сантиметром завоевывая высоту.
А мостик-то маленький, на фронте такой мост сделали однажды на наших глазах в течение двух часов. Здесь, оказывается, уже две недели ловят в трубу маленький ручеек, — дорога делается добротно, на долгие годы, но очень медленно, — а пока — киснет молоко в цистернах, мокнет зерно, бьются машины и люди теряют в бесполезном труде и досаде много времени и нервов.
Два часа мы простояли на этой «переправе», дожидаясь своей очереди на бесполезную попытку прорваться на ту сторону.
Мы вышли из машины и наблюдали за переправой, оглушенные ревом моторов и руганью раздосадованных и усталых шоферов. «Фермер» исчез среди машин и людей. Но вот внизу мелькнула его соломенная шляпа, он что-то объяснял, размахивая короткими ручками, потом откуда-то притащил доску, потом стал толкать чью-то машину в толпе других людей, потом стал в сторонку и опять размахивал руками, пока одним из усилий машина не вырвалась на гребень оврага. В это время возле нас остановился грузовик, полный девушек и парней. Они смеются над нашей машиной и заляпанным лицом Германа. Вдруг смех смолкает, в грузовике начинают перешептываться, и один из ребят спрашивает:
— Скажите, товарищ, вы сами не Райкин будете?
— Да что ты, Вася, как бы он здесь очутился и где ты видел таких грязных артистов?
— Райкин, — отвечает Аркадий, по обыкновению, не сразу.
— Правда? Вы у нас концерт играли, а мы не поспели.
— Ничего, где-нибудь увидимся!
Машина трогается, увозя наших собеседников. «Счастливого пути!» — кричали мы друг другу.
Наконец откуда-то выскакивает «фермер»:
— Ребята, давайте десятку, нас трактор перевезет. Я это дело устроил, договорился.
Мы прицепляем «Победу» к трактору и в одну минуту оказываемся на той стороне. Вытянув нас, парнишка, сидевший за рулем, увел трактор в неизвестном направлении. А ведь можно было бы на такой случай прислать два трактора для помощи машинам. Наверное, никто из тех, от кого это зависит, не был на переправе.
И вот уже виден город, одиннадцать часов мы ползли к нему по грязи на брюхе.
Вот понтонный мост. Милиционер предлагает шоферу немедленно вымыть машину.
— Нечего в городе балаган устраивать, — строго говорит он.
— Правильно! — отвечает «фермер». — За машиной, как за женой, ухаживать надо: ты с ней по-хорошему, и она тебя уважит, — видишь, из какого дела выбрались в целом виде.
— Вот и давай, — отвечает милиционер.
Мы останавливаемся у маленького пруда. Возле нас раздается веселый хохот — смеются парни и девушки. Это оказались цыгане. К нам подходит бойкая цыганка со старообразным младенцем на руках. В машине нас было четверо — Герман Новиков, Наташа Черкасс — помреж, Райкин и я.
— Дай ручку, погадаю! — тянет она знакомую цыганскую формулу.
— Не надо нам гадать.
— Ждет тебя дорога…
— Не надо дороги! — дружно простонали мы, спасаясь в машине.
Тем временем «фермер» принес воды из пруда и стал отмывать грязную коросту с кузова. Наконец машина заблестела, свет проник сквозь стекла, и мы поехали, а шофер заговорил:
— Не знаю, чего и делать? Жена волнуется, куда я на двое суток пропал? Сын ждет, и сам я устал как черт… Нет, поеду домой! — Он метался, раздираемый противоречиями своего характера.
— Да, конечно, домой! Поберегите вы свое здоровье!
— Да, домой, домой. Потом, я не знаю, чего у меня там младший выкинет, он мне всегда сюрпризы представляет. Такой хитрюга. Но я это из него выбью, ничего!
И вот мы наконец приехали. Вот уже моемся, чистимся, прощаемся с «фермером».
— Домой, домой, к Анне Ивановне, — говорит он, уходя, и мы видим из окна, как прямо у подъезда гостиницы он берет пассажира и уезжает.
— Вот тебе и домой! — смеемся мы, но не успеваем ничего обсудить, как его машина лихо разворачивается у гостиницы, и в распахнувшиеся дверцы вываливается целое семейство с детьми и чемоданами.
— На вокзал съездил!
Нет, не поедет он домой — характер не позволяет.
И мы понимаем, что зря он лупит своего младшего сына.
1968
Подебрады — небольшой курортный городок, расположенный возле старинного замка чешского короля Подебрада, чья конная статуя украшает центральную площадь. Мы вдвоем приехали сюда осенью на отдых и лечение.
В конце прошлого века здесь был открыт горячий целебный источник. Один наш пражский друг сказал как-то:
— Чехословакия стоит на горячих ключах и подземных целебных озерах. Там, где их воды прорываются наружу, мы строим курорты.
Так произошло и в этом случае: после открытия источника городок стал быстро развиваться и превратился в благоустроенный курорт. Он не так знаменит, как Карловы-Вари и Марианске-лазне, но именно это нас и соблазнило. Кроме того, мы знали, что главный врач санатория доктор Филипп — известный знаток болезней сердца.
