Очень сложны были суждения Маннергейма об этом человеке — от признания его способностей и заслуг до полного разочарования, когда Брусилов, в погоне за революционной репутацией, перешел на службу в Красную армию.
При первой встрече с Маннергеймом, когда последний докладывал о прибытии бригады, Брусилов предложил ему временно возглавить 12-ю кавалерийскую дивизию, входившую в состав 2-го кавалерийского корпуса, командир которой был ранен. Почему временно? Да потому, что командующий армией имел право только временно назначать генералов на вакантные должности. Окончательное решение принимал император. Высочайший приказ поступил 24 июня 1915 года.
Генерал Маннергейм хорошо знал 12-ю кавалерийскую дивизию по ее боевым делам в составе 7-го и 24-го армейских корпусов в Польше и Галиции, поэтому сразу согласился с предложением командующего армией.
Знакомя Густава с секретными документами, поступившими из Ставки Верховного Главнокомандования, и зная, с каким интересом тот воспринимает информацию о своей родине, Брусилов показал ему две сводки, которые говорили:
«Вице-консулы России в Роттердаме и Копенгагене сообщали в Ставку о том, что немцы развернули кампанию по приглашению молодых финнов в Германию для обучения их военному делу с целью подготовки восстания в Финляндии».
«Для противодействия немецкой агентуре командующий Северо-Западным фронтом запретил выезд молодых финнов в возрасте 18–35 лет из Финляндии за границу…»
Прочитав, Маннергейм не стал комментировать эти сводки, чего Брусилов, видимо, не ожидал.
Советские пропагандисты после Второй мировой войны, поливая грязью имя старого маршала, приписывали ему «тайные связи» с финскими егерями в дни Первой мировой войны, делая его чуть ли не немецким шпионом.
На самом же деле генерал Маннергейм встретился с финским егерским батальоном, сражавшимся на стороне Германии в Первую мировую войну, в феврале 1918 года. Он стал костяком его армии. Однако между бывшим царским генералом и офицерами батальона возникли разногласия, которые впоследствии сказались на судьбе Маннергейма.
Передав свою гвардейскую бригаду генералу Абалешеву, Маннергейм догнал наступающую на врага 12-ю кавалерийскую дивизию в деревне Лисец.
Отдельная гвардейская кавалерийская бригада по приказанию Брусилова вошла в 3-ю гвардейскую дивизию, которой командовал друг кавалергардских лет Густава — генерал Петр Арапов.
12-я кавалерийская дивизия, часть 2-го кавалерийского корпуса, имела в своем составе две бригады, в каждой из которых было по два полка, по словам Маннергейма, «великолепных».
Старейшие традиции имел Ахтырский гусарский[5] полк, который в 1651 году встал на охрану южных границ Московского царства. В 1767–1769 годах он участвовал в войне против Польши, брал штурмом предместье Варшавы — Прагу. Сражался в 1812 году на главном театре военных действий. Его коллективные заслуги были отмечены серебряными трубами с надписью «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России в 1812 году». Почетным полковником, шефом полка, была младшая сестра Николая I — Ольга Александровна.
Богатые традиции также имели полки: Белгородских улан[6], сформированный в 1701 году, участник войны 1877–1878 годов; Стародубских драгун[7], созданный в 1783 году из украинских казаков и покрывший себя славой в войнах 1812–1814 и 1877–1878 годов. Четвертый полк состоял из оренбургских казаков. Дивизия также имела конную артиллерию и команды: пулеметную, саперную и связи. В 1914 году гусары и уланы простились со своей блестящей формой, имеющей много деталей. Они надели шинели солдатского сукна, защитные кителя и гимнастерки с пуговицами, обтянутыми материей. С 1916 года офицерское обмундирование стало весьма разномастно, так как его шили из материи любого защитного цвета.
Штаб 12-й кавалерийской дивизии, при неоднородности его состава, имел великолепную выучку и аккуратность в работе. Начальник штаба Иван Поляков — человек крепкого телосложения, требовал от офицеров штаба не просто повиновения, но самоотдачи. Свои поручения он никогда не делал в приказном тоне. Голос его был спокоен, за исключением тех случаев, когда нерадивость офицеров выводила его из себя. Маннергейм так характеризовал свой новый штаб: «В экстренных ситуациях ни один человек не терял присутствия духа, ответственность не уменьшалась, и создавалось впечатление, что мое окружение составляют люди молодые и проворные».
Принимать полки дивизии и знакомиться с ними генерал-майору Маннергейму из-за боевой обстановки пришлось около десяти дней.
Бои у поселка Залещики
Вечером 12 марта барон получил приказ командира 2-го кавалерийского корпуса немедленно сменить 1-ю Донскую казачью дивизию, которая понесла большие потери у поселка городского типа Залещики, расположенного в 45 километрах от Черновцов.
Интересна история этого поселка, известного с 1340 года. В 1772 году Залещики оккупировала Австро-Венгрия, затем, с 1809 года, он шесть лет был в составе России. С 1815 года им сто лет опять владела Австро-Венгрия. В конце 1914 года поселок вновь перешел в руки русских.
Залещики расположены в покрытой роскошной растительностью, необычайно красивой местности, которую на Украине называют «второй Швейцарией». Дома поставлены в глубокой впадине, с трех сторон омываемой Днестром, который здесь имеет ширину 150–160 метров и глубину до пяти метров. По правому берегу поселок полукольцом охвачен густой растительностью, расположенной на очень высоких холмах (до 322 метров). Это единственное место во всей Западной Украине с умеренным средиземноморским климатом, где много солнца и выпадает малое количество осадков. Правда, март здесь слякотный и грязный.
Когда в 7 часов вечера 12 марта полки дивизии подошли к селению Бедриковцы, генерал-майор Маннергейм решил лично обследовать позиции, которые на гребне высот правого берега занимали казаки и пехота.
Приехав в Залещики, где находился штаб казаков, Маннергейм вместе с командиром 1-й Донской дивизией и офицерами своего штаба отправился на позиции. Подойти к ним через Днестр можно было только по доскам, проложенным под полуразрушенным бетонным мостом (единственной связью с тылом), который был постоянно под огнем врага.
Этот мост, по рассказам работника местного музея, строился дважды, после Первой и Второй мировых войн. Сейчас он только пешеходный. Железнодорожный мост, построенный в 1895 году, существовал до 1914 года и был взорван отступающими русскими войсками. В 30-х годах его восстановили, но в 1944 году он был взорван и больше не строился.
