10 мая 1798 ……. В продолжение шестидневного пребывания своего в Москве он всех изумил своею снисходительностью: щедротами он удивить уже не мог. Войскам объявил совершенное свое удовольствие. Шефа одного полка, который был действительно очень дурен, он наказал только тем, что ничего ему не дал, но не позволил себе сделать ему даже выговора; всех же других завешал орденами, засыпал подарками. Никто не мог постигнуть причины такого необыкновенного благодушия; узнали ее после. Любовь, усмиряющая царя зверей, победила и нашего грозного царя: пылающие взоры известной Анны Петровны Лопухиной (любовница Павла, имевшая на него хорошее влияние) растопили тогда его сердце, которое в эту минуту умело только миловать. Графу Салтыкову пожаловал он четыре тысячи душ в Подольской губернии, а всех адъютантов его, в том числе и зятя моего, произвел в следующие чины.
Воцарение Павла пробудило давно заснувшие надежды малого числа приверженцев Петра III; в числе их предстал и г. Турчанинов пред новым императором, который приказал производить ему все содержание, кое получал он при отце его, а сверх того выдать ему оное за все время царствования Екатерины. <…>
В звании военного и гражданского чиновника вместе обер-прокурор Александр Андреевич Беклешов, дабы в глазах государя облагородить одно звание другим, предложил ему составить новый пехотный полк под именем Сенатского и его назначить шефом того полка; не ограничивать числа вступающих в него подпрапорщиков из дворян, а сим последним в одно время преподавать законоведение и учить их фронтовой службе. Сия мысль была довольно курьезна, чтобы полюбиться Павлу Первому, и она немедленно была приведена в исполнение. <…>
Казня в безумстве не камень, как говорит Жуковский о Наполеоне, а платье, Павел вооружился против круглых шляп, фраков, жилетов, панталон, ботинок и сапогов с отворотами, строго запретил носить их и велел заменить однобортными кафтанами с стоячим воротником, трехугольными шляпами, камзолами, коротким нижним платьем и ботфортами.
* * *
ИЗ ЗАПИСОК Н. А. САБЛУКОВА. Еще до настоящего времени показывают места, на которых Павел имел обыкновение стоять на коленях, погруженный в молитву и часто обливаясь слезами. Паркет, положительно, протерт в этих местах. Офицерская караульная комната, в которой я сидел во время моих дежурств в Гатчине, находилась рядом с частным кабинетом Павла, и мне нередко приходилось слышать вздохи Императора, когда Он стоял на молитве.
* * *
ИЗ ЗАПИСОЧЕК ПАВЛА ПЕТРОВИЧА К АВРАМУ АНДРЕЕВИЧУ БАРАТЫНСКОМУ.
Указ генерал-фельдмаршалу и нашей военной коллегии президенту графу Салтыкову.
21-го августа 1797 г. Гатчино.
Из жалованья генерал-маиора Тормасова повелеваем вычитать ежегодно по сту рублей и отдавать оные в пенсион иностранцу Готфриду Никанду в удовлетворение за бой и увечье, причиненное ему помянутым генерал-маиором. Пребываю впрочем вам благоклонный.
* * *
РУССКАЯ СТАРИНА, 1874. Т. XI. Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям, а у служащих – по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидя его где-то, спросил:
– Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?
– Три, Ваше Императорское Величество.
– А позвольте узнать, господин майор, какие?
– Курица плашмя, курица ребром и курица боком, – отвечал Кульнев.
Император расхохотался.
* * *
РУССКАЯ СТАРИНА, 1874. Т. XI. Зимою Павел выехал из дворца, на санках, прокатиться. Дорогой он заметил офицера, который был столько навеселе, что шел, покачиваясь. Император велел своему кучеру остановиться и подозвал к себе офицера.
– Вы, господин офицер, пьяны, – грозно сказал государь, – становитесь на запятки моих саней.
Офицер едет на запятках за царем ни жив ни мертв. От страха. У него и хмель пропал. Едут они. Завидя в стороне нищего, протягивающего к прохожим руку, офицер вдруг закричал государеву кучеру:
– Остановись!
Павел, с удивлением, оглянулся назад. Кучер остановил лошадь. Офицер встал с запяток, подошел к нищему, полез в свой карман и, вынув какую-то монету, подал милостыню. Потом он возвратился и встал опять на запятки за государем.
Это понравилось Павлу.
– Господин офицер, – спросил он, – какой ваш чин?
– Штабс-капитан, государь.
– Неправда, сударь, капитан.
– Капитан, Ваше Величество, – отвечает офицер. Поворотив на другую улицу, император опять спрашивает:
– Господин офицер, какой ваш чин?
– Капитан, Ваше Величество.
– А нет, неправда, майор.
– Майор, Ваше Величество.
На возвратном пути Павел опять спрашивает:
– Господин офицер, какой у вас чин?
– Майор, государь, – было ответом.
– А вот, неправда, сударь, подполковник.
– Подполковник, Ваше Величество.
Наконец они подъехали ко дворцу. Соскочив с запяток, офицер, самым вежливым образом, говорит государю:
– Ваше Величество, день такой прекрасный, не угодно ли будет прокатиться еще несколько улиц?
– Что, господин подполковник? – сказал государь, – вы хотите быть полковником? А вот нет же, больше не надуешь; довольно с вас и этого чина.
Государь скрылся в дверях дворца, а спутник его остался подполковником.
Известно, что у Павла не было шутки и все, сказанное им, исполнялось в точности.
В годы правления Павла I началось активное освоение берега Северо-Восточной части Америки. Здесь возникла достаточно мощная Российско-Американская компания, обладавшая большими правами и влиянием в регионе.
ИЗ УКАЗА ПАВЛА I «О ПРИВИЛЕГИЯХ ВЫСОЧАЙШЕ ПОЖАЛОВАННЫХ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ КОМПАНИИ»
Под Высочайшим Е. И. В. покровительством Российско-Американской Компании даруются от сего времени впредь на двадцать лет следующия Привилегии:
Первое. По открытию из давних времен Российскими мореплавателями берега Северо-Восточной части Америки, начиная от 55 гр. Северной широты, и гряд островов, простирающихся от Камчатки на Север к Америке, а на Юг к Японии, и по праву обладания оных Россиею, пользоваться компании всеми промыслами и заведениями, находящимися ныне на Северо-Восточном берегу Америки от вышеозначенных 55 гр. до Берингового пролива и за оный, тако ж на островах Алеутских, Курильских и других по Северо-Восточному Океану лежащих.
Второе. Делать ей новыя открытия не токмо выше 55 гр. Северной широты, но и за оный далее к Югу и занимать открываемый ею земли в Российское владение на прежде предписанных правилах, ест ли оныя никакими другими народами не были заняты и не вступили в их зависимость…
