Был еще один технический вопрос. Мы высоко оценивали услуги барона Парильи, который мотался между Италией и Швейцарией взад-вперед, как курьер, но не было ли разумней, особенно если откроются реальные перспективы капитуляции, иметь быстрые и абсолютно надежные каналы связи между нами в Берне, ставкой союзников в Казерте и Вольфом в Италии? Я предложил предоставить радиста, свободно говорящего по-немецки, который мог бы перебраться к немцам и разместиться в штабе Вольфа. Вольф согласился. Он должен быть засекречен и подчиняться правилам, которые установит Вольф, который и будет нести ответственность за его безопасность. Организационные мероприятия, конечно, начнутся после возвращения Вольфа от Кессельринга, но в принципе наше предложение было принято. Как оказалось, это был один из решающих шагов к успеху нашего предприятия.
Я намекнул Вольфу, что мои друзья-военные не понимают, зачем немцы продолжают держать огромные силы в Северной Италии при нынешней военной ситуации. Вольф сказал, что приказы на эвакуацию значительной части войск из Северной Италии были подготовлены и утверждены Гитлером еще в сентябре 1944 г. По этому плану девять дивизий переводились в другие сектора. Однако и Вольф, и немецкие военные специалисты в Северной Италии поняли, что долго удерживать фронт не удастся, и воспротивились передвижению. Северная Италия поставляла много продовольствия, определенную ценность имела итальянская индустрия. Значительная часть продовольствия и товаров вывозились из Северной Италии. Перемещение авиабаз союзников на итальянские равнины создало бы серьезную угрозу Германии. Вот такие аргументы они использовали в то время, и Гитлер изменил свое мнение и впоследствии всегда возражал против эвакуации по тем же причинам, которые побуждали его удерживать Норвегию и другие подобные районы. Гитлер боялся того, что немцы называли Raumungspsychose (комплекс отступления), опасаясь, что это может стать эпидемией после полного разгрома во Франции и приведет к общему развалу.
Было уже двенадцать тридцать. Гаверниц и я разговаривали с Вольфом полтора часа. На террасе был накрыт обед для Вольфа и его помощников, а также остальных, кто грелся на солнышке возле озера. Мы с Гаверницем отправились в виллу на холме, чтобы побеседовать с двумя генералами, и обнаружили их сидящими в саду, из которого открывался один из приятнейших видов в Швейцарии на часть озера Маджоре с сияющими на солнце Альпами позади. Они сгорали от нетерпения, желая услышать, как обстоят дела. За обедом на свежем воздухе мы дали им полный отчет о нашей беседе с Вольфом. Когда сервировали стол, громко прозвучал колокол у въездных ворот внизу. Гаверниц вскочил посмотреть, кто пытается вторгнуться в наше убежище. На этот раз никого с топором не было. Просто два знакомых священника, которые хотели посмотреть на розы в саду и поинтересоваться, нельзя ли взять немного цветов, чтобы украсить церковный алтарь.
Лемницер и Эйри, выслушав рассказ Вольфа и его рекомендации и обсудив их пункт за пунктом, склонялись к тому, чтобы Вольф немедленно отправился в Германию повидаться с Кессельрингом. Они считали, что у него есть для этого время. Пока они еще не решили, следует ли им самим встретиться и побеседовать с Вольфом. Но их любопытство было возбуждено. Они хотели посмотреть, что же за человек был Вольф. Если он действительно желал поручить мирную миссию Кессельрингу и Витингофу, то, по их мнению, было бы неплохо задержать его и посмотреть в глаза, чтобы оценить, способен ли он исполнить дело, в которое мы ввязались и которое может оказать большое влияние на ход истории. Мы все сознавали важность этого решения.
Теперь возникли некоторые протокольные и процедурные вопросы. Раскрывать ли имена и воинские должности генералов Вольфу? Было решено сейчас этого не делать и представить их как моих военных советников. Затем генерал Эйри сказал: «Я очень хочу встретиться с Вольфом и обсудить с ним пути достижения капитуляции немцев, но вы должны понять, что я не пожму руку генералу СС». Я понимал позицию Эйри.
Комната в приозерном доме, где должна была состояться встреча, была небольшой, и почти всю ее занимал старинный восьмиугольный стол. В комнату было два входа, один против другого, со стороны террасы над озером и из кухни.
Чтобы удовлетворить требование генерала Эйри, Гаверниц предложил, чтобы он и два генерала вошли в комнату со стороны кухни, а Вольф и я вошли с террасы. Таким образом, Вольф и союзные генералы оказались бы на противоположных сторонах стола, слишком далеко для рукопожатия. Но задумка не сработала. Едва лишь было сделано формальное представление, как Вольф проворно обошел стол, протиснув свое крупное тело через узкий просвет между столом и стеной, схватил вначале руку Эйри, потом Лемницера и пожал их. Но рукопожатия были чисто рефлекторными действиями: человек протягивает руку и вы самопроизвольно, не думая, ее пожимаете. Сделать по-другому было бы ненужным неуважением и нарушило бы ход встречи.
После того как я представил обоих генералов как моих военных советников, не называя имен, и заявил, что я уже ознакомил их с основным содержанием доклада Вольфа, сделанного утром, я предложил генералу Лемницеру открыть встречу. Он говорил по-английски, и Гаверниц выступал переводчиком. Ситуация была уникальной и торжественной. Впервые за всю войну высокопоставленные офицеры союзников и немецкий генерал встретились на нейтральной земле и мирно беседовали, обсуждая капитуляцию немцев, в то время как их армии сражались друг против друга.
Лемницер, после соответствующего вступления и рассказа о целях совещания, сказал, что полученный им отчет об утренней встрече дал ему ясную картину проблем, с которыми столкнулся Вольф в результате отъезда Кессельринга на Западный фронт. Скорое поражение Германии неизбежно, и понятно, что все заинтересованные лица признают этот факт. Он надеется, что действия будут скорыми, но сознает, что сейчас последует некоторая задержка, поскольку необходимо выполнить определенную подготовительную работу. Вольф, как солдат, должен понимать, что быстрота в любой подобной операции является определяющим фактором. Служебное положение Вольфа позволяет ему хорошо оценить состояние дел у немцев в Северной Италии, и сейчас ему пришло время в сотрудничестве с соответствующими командирами разработать план безоговорочной капитуляции. С технической точки зрения было бы необходимо организовать встречу квалифицированных военных представителей с немецкой стороны и со стороны союзников. Если немецкие представители смогут прибыть в Швейцарию, то можно будет устроить их переправку в Ставку союзников в Южной Италии. Вольф ответил, что представителей будет двое: один от вермахта и один от СС. Генерал Лемницер подчеркнул, что, как только эти представители окажутся в Швейцарии, мы, союзники, будем обеспечивать их безопасность, держать в секрете их переезд в Ставку союзных сил и обеспечим безопасное возвращение в Швейцарию. Союзники, продолжал Лемницер, заинтересованы только в безоговорочной капитуляции, и немцам ни к чему приезжать, если они не согласны на такие условия. Далее, сказал он Вольфу, переговоры в ставке союзников будут ограничены вопросами военной капитуляции и не будут затрагивать политические моменты.
