То, что немцы провели в Антарктиде не один год, сомнений не вызывало. Тому были многочисленные свидетельства: строительный и бытовой мусор, несколько полуразрушенных бараков, брошенные поломанные буровые установки и фрезы, механизмы от горнопроходческого оборудования, какое-то тряпье (как оказалось, шахтерские комбинезоны). Все это при внимательном осмотре несло на себе клеймо «Сделано в Германии». Но, что удивительно, не было обнаружено ни одной стреляной гильзы, имевшей отношение к немецкому стрелковому оружию времен Второй мировой войны.
Раздосадованный Кетчем начертал поперек одного из представленных ему донесений: «Надо знать, где искать!»
Вызвав к себе на флагман незадачливых ученых, адмирал устроил им настоящий разнос.
Пафос его речи сводился к тому, что следовало сперва подготовиться к экспедиции, выработать диспозицию, провести что-то вроде разведки, а уж потом ввязываться в бой, то есть действовать.
Кетчем оставался военным, и даже в разговоре с учеными оперировал военными терминами — «диспозиция», «разведка», «бой».
Археологи и спелеологи решили держать удар, от их имени выступил профессор Дорн.
— Адмирал… Мы — не ваши безголосые офицеры, которые молча выполняют ваши приказы и не имеют права высказать вам свое мнение. Не надо с нами ссориться, адмирал. Наука — это особая статья, особая сфера. Она, наука, не может подчиняться вашим уставам. И…
Дорн не успел договорить.
— Вон, — Кетчем в ярости ткнул указательным пальцем в дверь, — вон отсюда.
Дорн и его коллеги посчитали лучшим покинуть адмиральскую каюту. Решили действовать по-другому, отбить депешу в центр, потребовав вмешаться в ситуацию «полного абсурда». Но Кетчем опередил, отдав приказ не подпускать к радиорубке никого, кроме как по его личному разрешению.
Следующий шаг был за ученой братией, они попросту забаррикадировались в своих каютах, объявив, что не выйдут оттуда, пока не достигнут Лос-Анджелеса.
Через час корабли «отдали швартовые». Так, без единого выстрела, была сорвана очередная экспедиция…
* * *
В 1955–1957 годах Соединенные Штаты осуществили в Антарктиде учения «Глубокое вмерзание-1» и «Глубокое вмерзание-2» («Дипфриз-1» и «Дипфриз-2»).
Во время «Дипфриза-1» в районе шестого континента развернулись тринадцать кораблей, 4200 человек и авиация.
«Дипфриз-2» собрал двенадцать кораблей, 3500 человек, до 40 самолетов (а также 43-й морской отряд — батальон морской пехоты на вездеходах-специального назначения для действия в Антарктиде, на вооружении которого состояли семь кораблей, пятнадцать самолетов).
Ни одного ученого, только бравые парни в военной форме. Корабли отрабатывали нанесение артиллерийского удара и ракетного обстрела побережья и воображаемых целей, авиация-отражения налета на боевые порядки ВМФ.
Морская пехота высаживалась на прибрежную полосу, выполняя поставленную задачу — оборона, отражение атаки и переход к контратаке. (Особая рота отрабатывала ведение боевых действий в пещерах.)
В Вашингтон уходили победные реляции:
— Все идет по плану!
Политики из Белого Дома и чиновники из Пентагона успокоились, бардовский позор не повторится.
Антарктида — «отступление от Теслы» и — возвращение к нему
Вернемся еще раз к книге А. С. Кузовкина и Н. Н. Непомнящего «Что случилось с эсминцем „Элдридж“?», уже неоднократно нами цитируемой.
«Мой дорогой доктор Джессуп, Ваш призыв к общественности привести ее представителей в массовом порядке в движение и тем самым оказать достаточное давление на соответствующие учреждения, чтобы они издали закон об исследовании Единой теории поля доктора Альберта Эйнштейна (1925–1927), вообще не является необходимым. Вам, наверно, будет интересно узнать, что милый доктор при изъятии своего труда руководствовался не столько математикой, сколько гуманистикой.
Результат позднейших расчетов, которые он проводил, возмутил его.
Поэтому нам сегодня „рассказывают“, что эта теория была „незавершенной“.
Доктор Б. Рассел утверждает частным образом, что она была завершена. Он также говорит, что человек не созрел для этого и не будет таковым до окончания третьей мировой войны. Тем не менее „результаты“ доктора Франклина Рено были использованы. Они были полным перерасчетом той теории с точки зрения любых быстрых возможностей применения, если их можно провести в короткое время. Притом это были хорошие результаты, насколько это касается теоретического перерасчета и хорошего физического „результата“. И все же Военно-морские силы боятся использовать этот результат! Этот результат был и является сегодня доказательством, что Единая теория поля до определенной степени верна. По ту сторону не отважится пойти ни один человек в здравом рассудке или вообще имеющий рассудок. Верно, что такая форма левитации осуществлялась, как описано. Это также часто наблюдаемая реакция некоторых металлов на определенные поля, окружающие ток, и это поле поэтому используется для этой цели…
„Результатом“ была полная невидимость корабля типа эсминец на море и всей его команды (октябрь 1943 года). Магнитное поле имело форму вращающегося эллипсоида и простиралось на 100 метров (больше или меньше, в зависимости от положения Луны и градуса долготы) по обеим сторонам от корабля. Все, кто находился в этом поле, имели лишь размытые очертания, но воспринимали всех тех, кто находился на борту этого корабля и, кроме того, таким образом, будто они шли или стояли в воздухе. Те, кто находился вне магнитного поля, вообще ничего не видели, кроме резко очерченного следа корпуса корабля в воде — при условии, конечно, что они находились достаточно близко к магнитному полю, но все же вне его. Почему я Вам это сегодня рассказываю? Очень просто: если хотите потерять рассудок, раскройте эту информацию. Половина офицеров и членов команды того корабля сейчас совершенно безумны. Некоторых даже по сей день содержат в соответствующих заведениях, где они получают квалифицированную научную помощь, когда они либо „воспаряют“, как они сами это называют, либо „воспаряют и застревают“. Это „воспарение“ — последствие слишком долгого пребывания в магнитном поле — вовсе не является чем-то неприятным для моряков, обладающих здоровым любопытством. Но становится таковым, если те при этом „застревают“. В этом состоянии они не способны двигаться по своей воле, если один или двое товарищей, которые находятся с ними в магнитном поле, быстро не подойдут и не прикоснутся к ним, иначе они „замерзнут“.
Если человек „замерзает“, его положение тщательно маркируется и затем магнитное поле отключается. Все, кроме „замерзшего“, теперь снова могут двигаться и радоваться своему, как кажется, материальному телу. Тогда член команды с наименьшим сроком службы должен пойти в то место, где он найдет лицо или обнаженный, не прикрытый униформой участок кожи „замерзшего“.
