В 1853 году один американец ввёз в страну новые экипажи на рессорах. С этого времени расстояния между Сиднеем и Мельбурном и оттуда до золотых приисков стали преодолеваться значительно легче и быстрей. В 1854 году из Вильям-стауна в Мельбурн отправился первый паровоз; в 1855 году появились пригородные поезда, соединяющие Сидней с близлежащими районами, а в начале 60-х годов колея пошла ещё дальше, в глубь нового континента. В 1856 году из Лондона в Мельбурн впервые отправился парусник с паровой машиной. Теперь этот долгий морской путь стал занимать меньше времени — 65 дней. К 1858 году была уже установлена телеграфная связь между Сиднеем, Мельбурном и Аделаидой. К концу десятилетия повсеместно удалось добиться всеобщего равного избирательного права без учёта имущественного ценза.
Однако новые расцветающие колонии все ещё выглядели словно маленькие оазисы по краям большого неисследованного континента. Их граждане, ставшие состоятельными, не желали больше считаться отсталыми провинциалами: они построили у себя театры, музеи, соборы, учредили различные научные общества. Когда газеты сообщали о новых значительных, поражающих воображение открытиях в Африке и других частях света, многие здесь чувствовали себя уязвлёнными. Кроме того, не смолкали слухи о том, что где-то внутри континента должны быть богатые, плодородные земли, ещё ждущие своего открытия, и огромное озеро с пресной водой — что-то наподобие Средиземного моря. Такая мысль возникла давно, ещё в самом начале заселения Австралии. А возникла она потому, что крупные реки на востоке страны текли с гор Большого Водораздельного хребта в западном направлении, в глубь неизведанной территории. Правда, зна— менитый путешественник Чарлз Стёрт ещё в 20-х годах спускался то по реке Маккуори, то по Маррамбиджи и каждый раз попадал в реку Муррей, которая на южном побережье впадает в океан недалеко от Аделаиды. Но может быть, существуют ещё другие реки, которые текут не на юг, а несут свои воды в сердце континета?
И вот в колонии Виктория, самой богатой среди всех австралийских колоний, к концу десятилетия возникла идея организовать исследовательскую экспедицию в глубь Австралии.
Был создан специальный комитет, который в 1857 году собрал 9 тысяч фунтов стерлингов — сумму, для того времени довольно значительную. Однако, когда подсчитали все необходимые расходы, например на спасательные отряды и на обеспечение семей участников экспедиции, сумма выросла до 60 тысяч фунтов (это было больше, чем когда-либо расходовал Стэнли на свои грандиозные экспедиции в Африке). Основной упор делался на то, чтобы эта огромная экспедиция непременно числилась мероприятием колонии Виктория. Именно из-за этого ей не разрешалось быстро и более удобным путём подняться по рекам Муррей и Дарлингу (ведь тогда считалось бы, что она стартовала из колонии Южная Австралия). Нет, лучше уж пусть протащится пешком сотни миль, но зато от Мельбурна. По этому принципу подбиралась и кандидатура на пост руководителя экспедиции: отказывались от людей с опытом работы во внутренних районах страны только потому, что они были гражданами других колоний. Руководителя искали путём объявлений в мельбурнской газете. Наконец Комитет большинством голосов выбрал полицейского интенданта Роберта О'Харра Бёрка, человека, не имеющего ни малейшего опыта в подобных делах.
Бёрк был ирландцем по происхождению, в молодости он служил в австрийской кавалерии, где быстро получил чин капитана. В Австралию он прибыл как раз во время беспорядков, вызванных «золотой лихорадкой», и благодаря безупречной службе очень скоро занял место полицейского офицера. Когда в Европе разразилась Крымская война, он подал в отставку, чтобы принять в ней участие, но из-за дальности расстояния опоздал: пока он добирался до Европы, война уже кончилась.
Возглавляемая им экспедиция была «самой дорогостоящей, отлично снаряжённой, но самой непрофессионально организованной из всех австралийских экспедиций». На экспедицию же Стёрта было отпущено только четыре тысячи фунтов, следовательно, она обошлась в 15 раз дешевле экспедиции Бёрка, к тому же во время неё погиб только один человек и две лошади.
Что было ново, так это участие в экспедиции Бёрка верблюдов. Сначала шесть «кораблей пустыни» приобрели у бродячего цирка, затем некоего Георга Ланделла снарядили в Индию, с тем чтобы он там закупил ещё 25 штук.
Ланделл добрался до верблюжьих рынков Афганистана, откуда в сопровождении трёх индийских погонщиков погнал купленных животных своим ходом к побережью. Они проходили по 80 километров в день. Перед погрузкой в Карачи Ланделл уговорил принять участие в экспедиции юного ирландца Джона Кинга. Джон Кинг, вступивший четырнадцатилетним мальчиком в британскую армию, незадолго до этого был свидетелем страшных зверств во время подавления восстания в Индии. Он видел, как мятежников привязывали к пушечным жерлам и залпами разрывали на куски. Поэтому юноша охотно согласился уехать. Кстати, это был единственный человек из всей экспедиции, который остался в живых после пересечения континента.
Ланделл доставил верблюдов и индийских погонщиков в полной сохранности в Мельбурн, где своё прибытие обставил весьма помпезно, явившись в красочном индийском облачении.
Однако никто не знал, как будут чувствовать себя верблюды в Австралии. Поговаривали о том, что какой-то вид дикого гороха может оказаться для них отравой. Их приобретение, вернее, поездка Ланделла и доставка всего транспорта в Мельбурн стоили уже огромных денег — 5500 фунтов. Ланделла включили в состав экспедиции как знатока по уходу за «кораблями пустыни». Так, например, он утверждал, что им необходимо ежедневно давать ром, поэтому пришлось тащить за собой 270 литров этого напитка.
Вероятно, комитет остановился на кандидатуре Бёрка в качестве руководителя экспедиции потому, что он был необычайно энергичен, обходителен и скромен. Так, например, он безропотно согласился на то, чтобы Ланделл (весьма ко— рыстный малый) получал значительно большее жалованье, чем он сам. Недостаток опыта и научных знаний у Бёрка надеялись возместить тем, что отправили с ним в качестве помощников двух немецких учёных: мюнхенского врача и ботаника доктора Германа Беклера и естествоиспытателя Людвига Бекера. К сожалению, Бекер, этот очень добросовестный учёный (кстати, один из лучших знатоков птиц-л прохвостов), для такого изнурительного путешествия оказался слишком старым — ему было уже 52 года.
19 августа 1860 года в Мельбурне закрылись все магазины, народ высыпал на улицу проводить небывалую экспедицию в путь. Все 18 участников ехали верхом на лошадях и верблюдах, а следом 25 лошадей и 25 верблюдов (шестерых заболевших верблюдов пришлось оставить в городе) тащили специально оборудованные повозки, способные якобы и плавать. Весь груз весил 21 тонну. В него входили кроме всего прочего 120 зеркал, два фунта бус, 12 палаток, 80 пар обуви, 30 шляп, семенной материал, книги, восемь тонн лимонного сока против цинги, 380 «верблюжьих бот», походные кровати и огромное количество сушёных и консервированных продуктов. От четвёртой части этой поклажи пришлось отказаться уже при отбытии, и тем не менее на каждого верблюда нагрузили примерно по 150 килограммов.
