Напомню, как это было.
Началось с того, что еще в первой половине августа, когда наступление главных сил Воронежского фронта было остановлено противником, действовавшая правее 40-я армия сломила сопротивление врага на своем участке. Командование группы армий "Юг" усмотрело в этом угрозу обхода своей ахтырской группировки. В результате противостоявшие 40-й армии войска получили крупные подкрепления и предприняли сильные контратаки, о которых я уже рассказывал.
Что могли мы им противопоставить? Ведь 40-я армия в первые дни контрнаступления Воронежского фронта имела незначительные силы, не соответствовавшие поставленной ей задаче. Одних их было мало не только для того, чтобы угрожать флангу ахтырской группировки противника, но и для того, чтобы удержать захваченный рубеж в условиях усиливающихся вражеских контратак.
Но изменение обстановки в полосе 40-й армии не укрылось и от внимания советского командования. Я не знаю, кому об этом изменении доложили раньше Ватутину или Манштейну, зато мне хорошо известно, что командующий Воронежским фронтом опередил командующего группой армий "Юг" в переброске войск к северу. По той же причине и в дальнейшем неоднократные попытки противника создать перевес сил и отбросить войска 40-й армии не имели успеха.
Итак, Николай Федорович хорошо понимал, что в создавшейся ситуации 40-я армия при наличии достаточных сил и средств могла содействовать быстрейшему поражению противника в полосе Воронежского фронта. И продолжал усиливать ее, ставя соответственно все более важные задачи.
Войска 40-й армии оправдали надежды командующего фронтом. Примеры тому прорыв к Пселу и последовавший за ним удар вдоль реки к району Гадяча. В результате этих стремительных бросков на юго-запад была создана угроза флангу и тылам врага. Она в сочетании с усилившимся натиском 47-й и 52-й армий привела к срыву подготовлявшегося гитлеровцами контрудара и вынужденному отводу вражеских войск.
Этим не были исчерпаны возможности нанесения 40-й армией особенно чувствительных ударов по врагу. Напротив, они возросли после того, как войска нашей армии, наступая теперь на самом острие ударного клина Воронежского фронта, вновь прорвали оборону противника, на этот раз на рубеже р. Псел. Форсировав реку и захватив на ее правом берегу довольно значительный плацдарм, мы опять оказались в состоянии нанести удар во фланг противнику.
Именно этого и требовал теперь командующий фронтом.
- Ясно? - спросил он, все еще не выпуская из рук карандаш, которым только что наметил на карте направление предстоящего удара 40-й армии.
Все было ясно. Но, пожалуй, не мешало бы усилить правофланговый 52-й стрелковый корпус, которому предстояло выполнить самую трудную часть задачи. Да и соседям слева - 47-й и 52-й армиям следовало бы одновременно с нами предпринять активные действия. Наконец, нам требовались хотя бы сутки на подготовку...
- Само собой разумеется, - сказал в ответ на эти рассуждения командующий фронтом. - В директиве все уточним, вы получите ее завтра к вечеру. Пока могу сообщить, что усиливаю 40-ю армию 42-й гвардейской и 29-й стрелковыми дивизиями, 6-м танковым корпусом. Полагаю, дивизии прибудут к вам завтра, 7-го, корпус - 8-го. Ну, а удар вы нанесете...
Ватутин выжидающе взглянул на меня, и я счел это приглашением высказать свои соображения о сроках начала наступления.
- Девятого, - сказал я.
- Девятого утром, - уточнил Николай Федорович и, поставив эту дату на карте, положил карандаш, даже отодвинул его от себя, как бы подчеркивая, что все решено.
Здесь потому так подробно рассказано об этом разговоре, что некоторые его детали отчасти характеризуют полководческий стиль Николая Федоровича Ватутина. Свои решения он принимал быстро, однако умел тщательно их взвесить, учтя соображения и предложения тех, кому надлежало выполнять его приказы. Если же видел, что требовалась помощь, то никогда не заставлял просить о ней дважды.
V
Проводив Николая Федоровича, я собрал Военный совет и ознакомил его с решением командующего фронтом. Тут же договорились о необходимых мероприятиях. Нужно отметить, что члены Военного совета К. В. Крайнюков и А. А. Епишев принимали активное участие в обсуждении и решениях. Они часто были вместе со мной в войсках и всегда были в курсе всех событий на фронте армии. С этого момента по существу мы и начали готовиться к выполнению новой задачи.
Не все, конечно, шло так, как нам хотелось. Например, было очень важно сохранить и по возможности расширить наш плацдарм к западу от Псела. Именно обладание им позволяло вновь нанести удар в юго-западном направлении, во фланг и тыл врагу. Но это, видимо, понимали и гитлеровцы. А потому они уже утром 7 сентября предприняли сильную контратаку, которая едва не лишила нас значительной части плацдарма. Он, как я уже отметил, включал и небольшую полоску земли, захваченную нами на западном берегу р. Грунь. С нее прежде всего и попытались гитлеровцы отбросить нас, рассчитывая тем самым затруднить или даже остановить дальнейшее наступление 40-й армии.
Начали они с 15-минутного артиллерийского налета и одновременного авиационного удара, обрушив их на позиции одной из частей 237-й стрелковой дивизии. Затем в контратаку было брошено на этот же участок до двух полков пехоты, поддерживаемых самоходной артиллерией, и до 30 танков.
Враг наносил удар из района Васильевки вдоль западного берега р. Грунь, стремясь отрезать от него и уничтожить подразделения 237-й стрелковой дивизии.
Своей цели гитлеровцы не достигли. Правда, им удалось ценою значительных потерь отбросить наши части на восточный берег Груни и занять расположенную на западном берегу половину дер. Капустинцы и с. Вел. Лука.
Но ненадолго. Несколько часов спустя части 237-й, а также подоспевшей 42-й гвардейской стрелковых дивизий восстановили положение. Под прикрытием артиллерийского огня они переправились на западный берег реки и очистили его от противника. Район, необходимый нам в качестве исходной позиции для намечаемого удара, вновь был в наших руках.
Таким образом, 42-ю гвардейскую стрелковую дивизию, которой тогда командовал генерал-майор Ф. А. Бобров, пришлись с ходу ввести в бой. Зато теперь она находилась уже на западном берегу р. Грунь, откуда ей предстояло наступать в составе 52-го стрелкового корпуса дальше на запад и юго-запад.
Тем временем окончился короткий сентябрьский день. Вечером, как обещал Н. Ф. Ватутин, мы получили директиву фронта{68}, и я смог ознакомиться с задачами, поставленными войскам Воронежского фронта в целом.
Задачи ставились на период до 12 сентября включительно. К этому сроку войскам фронта предстояло достичь рубежа, идущего от с. Галка через Рожицы, Долгополовку, Коржи, Юменевку и Мазоник (38-я армия), Масонив, Русановку, Краснознаменское и Крутьки (40-я армия) до дер. Млыны (47-я армия) и оттуда до Вел. Сорочинцев (52-я армия), далее к Шишакам (27-я армия), Михайловке (4-я гвардейская армия) и, наконец, к району Рублевки (6-я гвардейская армия) стыку со Степным фронтом.
