– Как чувствуете себя, Петр Афанасьевич? – услышал он рядом с собой голос.
Покрышев осторожно повернул голову и увидел замполита полка.
– Дышать трудно. И грудную клетку давит.
А в спину – как кол забили…
Потом, сморщившись от сильной боли, спросил:
– Сколько я уже лежу?
– Двадцать пять часов.
– Многовато! Что с Кудрявцевым?
– Не беспокойтесь. Жив-здоров. – И, помолчав не много, замполит протянул свежий номер газеты.– Здесь Указ напечатан. Вы награждены второй медалью «Золотая Звезда». Поздравляю вас, Петр Афанасьевич!
– Неужели? – не поверил Покрышев.
– Прочтите, – протянул газету замполит.
Покрышев медленно читал строки Указа. Потом от вернулся в сторону и тихо произнес:
– Вчера мне исполнилось двадцать девять лет.
– Вам поздравлений много пришло. – Замполит положил на тумбочку пачку писем и телеграмм, – От командования воздушной армией, политотдела, однополчан-гвардейцев, друзей… Всех трудно перечислить. В полку проведен митинг. Мы гордимся, что вы первый на Ленинградском фронте удостоены звания дважды Героя Советского Союза. Ребята желают вам скорейшего выздоровления.
– Я очень тронут. За поздравления передайте мое сердечное спасибо. Они для меня хорошее лекарство.
Месяц он лежал в полевом госпитале. Постепенно начинали возвращаться силы. Опухоль у глаза рассасывалась, заживали ушибы. Но боль в спине не утихала: беспокоил позвоночник.
– Это последствие ушиба, – успокаивал врач. – От дохнете немного – и всё пройдет.
Несколько недель Покрышев провел в доме отдыха под Москвой. Но и после отпуска боль в позвоночнике не проходила. Она мешала ему свободно ходить, заставляла стискивать зубы при неосторожном или резком движении. И всё же Покрышев верил, что эта проклятая боль скоро исчезнет и он снова будет беспощадно бить врага. Этим оптимизмом было проникнуто его обращение, адресованное комсомольцам-летчикам. Обращение напечатала армейская газета «Боевая тревога» в день двадцатипятилетия Ленинского комсомола.
«В эти годы и на нашу с вами долю выпала честь участвовать в великой борьбе, в Отечественной войне советского народа против ненавистных немецко-фашистских захватчиков, – писал Покрышев. – Будем же достойными сынами своего социалистического отечества. Пусть наши молодые сердца, наш воинственный дух, наша воля к победе не успокоятся до тех пор, пока вся наша Родина-мать, от края и до края, от моря и до моря, не обретет вновь полной свободы и независимости. Смело, братья! С оружием в руках, беспощадно уничтожая врага в воздухе и на земле, отстоим наши права, нашу молодость».
Позвоночник продолжал беспокоить. Однажды, после совещания в штабе армии, к Покрышеву подошел генерал Рыбальченко:
– Что ты, Петр Афанасьевич, сидишь сморщившись, как гриб после мороза?
– Проклятая боль не дает покоя, Степан Дмитриевич.
– К врачам обращался?
– Не раз. Ничего не находят.
– Мне докладывали, что в Ленинград привезли партию новых рентгеновских аппаратов. Я дам команду, чтобы тебя направили на рентген. Может быть, там определят, в чем дело.
Покрышев воспользовался советом. Врач долго и внимательно рассматривал рентгеновские снимки.
– Вот здесь,– он провел пальцем по снимку,– у вас обнаружена трещина четвертого грудного позвонка. Она и беспокоит. Необходимо срочно пройти курс лечения,
иначе могут быть тяжелые последствия.
Покрышева снова положили в госпиталь. Лежать пришлось на деревянном щите, – так требовали врачи. Лечение превратилось в муку. Потянулись утомительные дни. Как он ждал, чтобы быстрее кончились эти процедуры. Покой и тишина угнетали и тяготили его.
Радостнее становилось, когда навещали друзья. Они не забывали Покрышева, появлялись в госпитале шумные, веселые. Приходили Андрей Чирков (его тоже назначили командиром полка), Федя Чубуков, (он теперь командовал покрышевской эскадрильей в гвардейском полку). Заходил несколько раз Вася Шелегов. Часто приезжал Иван Дубовик, который временно исполнял обязанности командира полка. Однажды в госпиталь приехал художник Яр-Кравченко рисовать портрет дважды Героя.
– Портрет? – удивился Покрышев, когда художник сообщил ему об этом. – Как же я буду позировать?
– Не беспокойтесь, – ответил Яр-Кравченко. – Постараюсь нарисовать вас без сеансов позирования. Разрешите мне только бывать у вас и сделать несколько эскизов.
Яр-Кравченко принялся за работу, долгие часы проводил в палате Покрышева и делал в альбоме эскизы
Покрышев лежал на кровати, а художник рисовал портрет дважды Героя в военной форме. В этом были свои неудобства, но Яр-Кравченко нашел выход: стал приглашать для натурных зарисовок медицинскую сестру Любу и просил ее надевать покрышевский китель.
Девушка смущалась, краснела.
– Ради искусства, Любочка, можно и потерпеть, не стесняйтесь, – ободрял ее художник.
Вскоре он принес готовый портрет и повесил его перед Покрышевым.
– Как, нравится?
Покрышев внимательно рассмотрел портрет и удовлетворенно заметил:
– Здорово получилось!
Курс лечения затянулся. Сначала госпиталь, потом ленинградский санаторий летчиков. Но лечение неожиданно прервали. Пришла телеграмма с вызовом в Москву для получения награды.
17 сентября в Кремле заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР О. В. Куусинен вручил Покрышеву вторую медаль «Золотая Звезда».
Не закончив курс лечения, Петр Афанасьевич вернулся в полк.
ПОДАРОК КОНСТРУКТОРА
Письмо, которое ему вручили, заинтриговало. Обычный серый конверт (военное время – с бумагой туго) и на нем размашистая надпись: «Прославленному ас; ленинградского неба П. А Покрышеву».
От кого бы это?
Он разорвал конверт, вынул письмо, пробежал глазами. Письмо было от А. С. Яковлева. Авиаконструктор сообщал, что на присужденную ему премию приобрел истребитель «Як» последнего выпуска и решил пере дать самолет прославленному асу ленинградского неба Яковлев выражал надежду, что новая машина Покрышеву понравится, и приглашал в гости.
Подарок и приглашение авиаконструктора до глубины души взволновали Петра Афанасьевича и несказанно обрадовали. Ведь А. С. Яковлев был в среде военных летчиков человеком исключительно популярным. Его «ЯК-1» по своим качествам превосходил «МЕ-109». На «Яках» наши летчики, в том числе и Покрышев, одержали немало блестящих побед.
Покрышев в эти октябрьские дни 1943 года находился в служебной командировке в Москве. И хотя времени было в обрез, он постарался воспользоваться приглашением знаменитого авиаконструктора.
Яковлев встретил его радушно.
– Я давно вас ждал, – признался он. – Узнал, что вы в Москве, решил пригласить. Очень рад, что приехали. Проходите! Будете гостем.
