К его времени относится постройка главных частей дворца и отделка прежних зданий. Народное предание вспоминает о том тяжелом времени для тибетских простолюдинов, когда они, как рабы, строили сей дворец в течение десятков лет. По этому преданию, для воодушевления изнемогавших под тяжелым трудом рабочих находчивый далай-лама составил песню, которую поют чернорабочие и доныне. Еще рассказывают, что смерть застала пятого далай-ламу, когда дворец не был окончен, почему правитель дел и приближенный сотрудник его Санчжяй-чжямцо[42] скрывал от народа смерть своего патрона в течение 16 лет, будто бы только с тою целью, чтобы тибетцы, потеряв влиятельнейшего своего главу, не бросили бы постройки, которая требовала больших затрат и труда.
Построенный таким образом дворец представляет целый квартал на южном склоне скалистой горки и имеет в длину, по глазомерному определению, почти 200 саженей. Лицевая сторона окружена стеной, которая в нескольких местах заменена постройками.
Главный дворец построен на вершине горки; архитектура его общетибетского стиля, и основание заложено сообразуясь с природой самих скал, т. е. не затрагивая выступов и только заполняя углубления. Довольно красивый вид дворца с лицевой (южной) стороны, однако значительно исчезает с боков и еще более сзади, где к непривлекательности задних стен зданий присоединяются отбросы человеческого организма, в изобилии стекающие из отверстий клозетов.
Во дворец ведут три каменные лестницы с лицевой стороны и две дороги с северо-запада и северо-востока. Впрочем, дойдя до круглого двора, последние обращаются в лестницы. Эти задние пути предназначены для должностных лиц при далай-ламе и вообще для тех, кои могут подняться на лошадях до упомянутого двора и, оставив здесь животных, продолжать дальнейший, более короткий путь пешими.
Внутренность дворца делится на множество комнат, число коих, по рассказам, доходит до 999.
Главные святыни и апартаменты далай-ламы находятся в центральной части дворца, выкрашенной в красно-коричневый цвет и называемой «красным дворцом» (Побран-марпо).
Здесь в среднем этаже находится зал для духовенства дворцового дацана Нам-чжял (или Намчжя-ра). Духовенство это, в числе 500 человек, постоянно живет здесь и совершает богослужения за здравие далай-ламы. Выше его – субурганы далай-лам, начиная от пятого перерожденца. Прах предшественников находится в Брайбунском Галдан-побране, за исключением первого далай-ламы, похороненного в монастыре Даший-Лхунбо. Самым великолепным из них нужно считать субурган пятого далай-ламы, сделанный из кованного золота. Говорят, что на него ушло все золото и все драгоценные камни тибетского казначейства. Субурган этот, фотография которого имеется в книге L. A. Waddel: Lhasa and its mysteries, на с. 396, превосходит остальные размерами, возвышаясь в вышину более трех саженей. Из прочих субурганов отличается богатством отделки субурган седьмого далай-ламы, Галсан-чжямцо.
Покои далай-ламы находятся в самом верхнем этаже. Нам удалось побывать в числе поклоняющихся лишь в одной приемной зале. В этом же дворце находятся квартиры так называемого чжишаб-хамбо далай-ламы, четырех высших сановников-лам, именуемых придворными писцами, по-тибетски – дун-ягши и т. д. Совет их называется иг-цан и, являясь одним из отделов верховного правления Тибета, заведует духовными делами.
В прочих частях здания, именуемых «белым дворцом» (Побран-карбо), помещаются квартиры придворного штата, приемные залы, кладовые и т. п. На левом от дворца углу на скале находится главная тюрьма верховного правления Тибета. Под горою во дворе находятся разные здания, между коими должно упомянуть о монетном дворе и ямыне «поталаского низа».
Дворец этот построен с таким замыслом, чтобы, в случае надобности, мог служить крепостью. С этой целью трое ворот, ведущих вовнутрь стен с трех сторон, совнутри защищены особою стеной, так что, войдя в наружные ворота, должно пойти в сторону и, обогнув этот стенной щит, войти уже во двор. Кроме того, если верить рассказам, из дворца устроены подземные ходы и т. п.
Снаружи стен находятся уже частные дома. Впрочем, на южной стороне стен, в некотором отдалении от них, находятся два желтеньких домика с крышами в китайском вкусе, обнесенные каждый стеной. Внутри их я сквозь щели неоднократно видел каменные плиты, из которых одна была поставлена на большой каменной черепахе, а другая – на каменном же пьедестале, и сожалел об отсутствии возможности проникнуть вовнутрь и прочитать надписи. Однако перед самым отъездом моим из Тибета двери открылись для ремонта развалившихся крыш, покрытых зеленой черепицей, но неразборчивость надписей, вследствие высоты и загрязненности плит, да к тому же постоянное присутствие ремонтирующих рабочих помешали мне сделать более полные списки. Мне удалось сделать лишь список монгольского текста той плиты, которая стоит в домике по левую руку, если смотреть от Поталы. Ввиду исторического интереса памятника мы даем его в примечаниях в дословном списке и в переводе на русский язык.
Надпись эта сделана по повелению императора Кан-си[43] в шестидесятый год его правления, т. е. в 1721 г. по Р. X.
Надпись вырезана на четырех языках: на лицевой стороне плиты находятся маньчжурский и монгольский тексты, а на тыловой – китайский и тибетский.
Надпись на другой плите – на тех же языках, но я по вышеупомянутым причинам не мог разобрать всей надписи. Судя же по прочитанным строчкам, она носит наставительно-законодательный характер и поставлена в 57-й год правления императора Цянь-луна[44], т. е. в 1792 г.
Между этими домиками, по другую сторону дороги, стоит гранитная колонка (по-тибетски – дорин) на таком же пьедестале. Теперь, если от этой колонны обходить Поталу «посолонь», т. е. имея ее с правой руки своей, то, пройдя перед рядами низеньких домиков, образующих довольно кривую линию, приходят к большому субургану, называемому Бар-чод-дэн, или Бар-го-хан, что в переводе значит «Промежуточная пирамида», или «Промежуточный портик» (проходной дом). Субурган этот соединяет вершину Марбо-ри с другой вершиной, называемой Чжагбо-ри, или, по другой транскрипции, Чагбо-ри.
Говорят, что эта цепь скалистых горок представляет из себя дракона, который, как известно, служит гербом Китая и в то же время есть владыка водной стихии. Как корыстолюбивая китайская власть, так и вода, угрожающая наводнениями, породила в тибетцах опасение, что этот дракон причинит бедствия стране. Поэтому, чтобы парализовать его силу или. точнее, убить его, рассекли гору на две части. На месте этого сечения поставили субурган.
