Чингисхан. Китайский портрет на шелке
Монголы и татары подчинили бурят, якутов, ойратов, киргизов и уйгуров. После этого они хлынули в Северный Китай, где облачились в шелка и сталь. В Среднюю Азию, во владения хорезмшахов, вторглось уже 15–20 туменов воинов с саблями, копьями и луками, в металлических и кожаных латах, надежно защищавших всадников и коней. В распоряжении Чингисхана были лучшие мастера и самая совершенная по тем временам техника для взятия крепостей: разбивающие ворота и стены тараны, мечущие огромные камни и стрелы баллисты и катапульты, передвижные башни, с которых удобно было расстреливать защитников, и т. п.
Двукратно превосходившие монголо-татар силы владыки Хорезма были рассредоточены по городам и провинциям. Подлежащие порабощению государства Средней Азии и Закавказья не прекращали враждовать между собой. Ненавистные кочевникам города и крепости Чингисхан разрушал, всех, кто мог представлять опасность или был бесполезен, истреблял. Потери завоевателей с лихвой восполнялись отличными конниками из покоренных народов. В столицу Чингисхана Каракорум была угнана целая армия ремесленников из Самарканда, Бухары, Ургенча, Ходжента, Мерва, Нахичевани, Шемахи, Тебриза, Тбилиси и множества других, некогда богатых и славных городов.
Чингисхан заботился, чтобы его армия не потонула в непривычной роскоши. Даже когда в распоряжении татар оказались лучшие ремесленники от Китая до Кавказа и Персидского залива, степные воины по-прежнему носили традиционные в Степи (и на Руси) доспехи из перекрывающих друг друга металлических пластинок, связанных ремешками. В отличие от кольчуг и другой хитрой среднеазиатской брони, такие доспехи мог починить каждый воин. Города, взятые татарами, археологи узнают по грубым кованым наконечникам стрел, трехлопастным или игловидным (для пробивания кольчуг). Благодаря своей простоте они изготовлялись в немыслимых количествах и часто даже не подбирались победителями.
Но дикая сила завоевателей не была подавляющей, и победа далеко не всегда им сопутствовала. Упорно сражался с татарами Тимур-мелик, один из хорезмских воевод. Много лет изводил их отважный и жестокий наследник хорезмшахов султан Джелал-ад-Дин. Грузины и армяне, объединившись, сумели отбиться от завоевателей. Даже отдельным крепостям, например Шамхору и Баку, удавалось выстоять против татар и избежать разгрома.
Военачальники Чингисхана, умело используя ужас, бежавший впереди их коней, изображали себя непобедимыми. Но они прекрасно понимали ограниченность своих сил, не спешили ломить стеной без разведки, предпочитая победить хитростью и поберечь воинов, связанных не только своим отрядом, но и кровным родством. Если в дружине павший воин был просто товарищем, в городском ополчении — соседом, то у татар он был родичем, часто очень близким. Потеря даже одного бойца ощущалась намного острее. Поэтому командиры были готовы на всё, чтобы избежать потерь.
Представления, будто татары воевали, заваливая поля сражений своими бесчисленными телами — просто вздор. Случалось, они гнали на убой толпы людей из покорённых народов, но мысль подставить под удар хоть одного своего воина показалась бы им крамольной. Как и на Руси, девизом татар была победа без своих потерь.
Основу военной доктрины Орды описал летописец, рассказавший, что произошло, когда войско Джэбэ и Субэдэя, огнем и мечем пройдя через Иран и Закавказье, тайными тропами обошло укрепления Дербента и внезапно появилось в верховьях Кубани. Жившие там аланы (предки осетин) и половцы объединились и не давали врагам спуску. Тогда Джэбэ и Субэдэй послали сказать половцам: "Мы и вы — один народ и одного племени, аланы же нам чужие; мы заключим с вами договор, что не будем нападать друг на друга, и дадим вам столько золота и платья, столько душа пожелает, только предоставьте алан нам".
Половецкие ханы взяли сокровища, татары жестоко расправились с аланами, а затем взялись за половцев, "убивая всякого, кого находили, и отобрали вдвое больше того, что перед тем дали". По закону Чингисхана Джэбэ и Субэдэй были правы. Половцы убивали татар, то есть показали себя явными врагами и просто не могли остаться безнаказанными. Поэтому к ним была применима любая военная хитрость, в том числе заключение обманного мира.
Вот если бы половцы не воевали с татарами, мир с ними был бы для Джэбэ и Субэдэя свят и нерушим. В Степи друг был другом, союзник — союзником, враг — врагом. А партнёр, например, торговый, оберегался законами так же строго, как свой единоплеменник.
Волжские булгары и русские князья показали себя в 1223 г., как враги. Значит, отмщение им было лишь делом времени. В отличие от переменчивых европейцев, правители Орды нанесённых ей обид никогда не забывали. Это означало, что дни Булгарии и Руси были уже сочтены.
* * *
К 1236 г., когда Александр Ярославич остался полновластным, без помощи отца, князем в Новгороде, на Руси хорошо знали о приближающейся угрозе.
После смерти Чингисхана татары избрали себе нового владыку, Окту (Угэдэя), и поделили мир на части между ханами, подчинёнными главному хану в Каракоруме. Половецкая степь между реками Яиком (Уралом) и Днепром была отведена внуку Чингисхана Бату (в русских источниках — Батыю). Он стал готовиться к походу на ещё непокорённые народы своего удела-улуса, перенеся ставку в низовья р. Яик.
О намерениях татар стало известно уже из письма, захваченного людьми великого князя Юрия Всеволодовича у монгольских послов к венгерскому королю Беле IV и любезно пересланного адресату. От короля требовали принести покорность хану и выдать бежавших в его королевство половцев. Было очевидно, что татары намерены мстить всем, кто поддержал или поддержит половцев.
В 1229 г. разбитая на Яике булгарская степная стража и половецкие отряды с низовьев Волги принесли вести о грозном движении Орды. Об этом знал составитель Лаврентьевского летописного свода, а значит, знали и князья. Попали в летописи и сведения о боях на границе Волжской Булгарин в 1232 г. Известия о курултае — съезде монгольской знати и военачальников в Каракоруме в 1235 г., когда было принято решение о выделении войск всех улусов для похода на запад, к "последнему морю", в летописи не попали: они хранились в тайне.
Но в 1236-м, когда князья неистово воевали между собой, последствия этого решения стали явными. Орда численностью до 7300 тыс. человек (139 тыс. воинов) переправилась через реку Урал и обрушилась на Волжскую Булгарию. Селения булгар, чувашей, мордвы и буртасов были сметены, население перебито. Масса беглецов была принята великим князем Юрием Всеволодовичем и расселена в русских землях. По поведению князей, продолжавших свои усобицы, нельзя сказать, что столь явное выражение опасности их обеспокоило. Отец Александра в это время брал Киев, а Михаил Черниговский планировал, как его оттуда выбить.
