Изучение положения дел в частях 283-й дивизии, которая воевала в общем-то хорошо, позволило нам поставить и еще ряд важных вопросов. Остановлюсь на некоторых из них.
Сопровождая Ил-2, истребители держали относительно небольшую скорость - до трехсот километров в час - и находились либо в боевых порядках штурмовиков, либо на незначительном расстоянии от них. Этим пользовались немецкие летчики. Они на предельных скоростях внезапно атаковали наши самолеты, в том числе истребители, и нередко добивались успеха. Не всегда тактически грамотными были действия самолетов прикрытия при нанесении штурмовиками ударов по наземным целям: в то время как "илы" пикируют, истребители остаются на прежней высоте и "мессершмитты" почти безнаказанно действуют у самой земли.
Мы спросили командира истребительного полка:
- Почему летчики держат небольшие скорости не только при сопровождении штурмовиков, а и при патрулировании над полем боя?
Ответ оказался несколько неожиданным:
- Рады бы ходить на максимальных, да запрещается.
- Кто запрещает?
Командир полка сослался на приказ НКО, изданный в марте 1942 года. Действительно, этот приказ обязывал летчиков-истребителей патрулировать над полем боя на экономичных скоростях. Я не знаю, чем руководствовались, когда давали такую рекомендацию. Ведь немецкие истребители приходили в район боевых действий на максимальной скорости, и, значит, наши летчики вынуждены были начинать бой в менее выгодном положении. Видимо, в начале 1942 года имелись какие-то причины для издания такого приказа (может быть - нехватка авиабензина), но к лету 1943 года он явно устарел. По предложению руководства Главного управления боевой подготовки в приказ были внесены соответствующие коррективы.
Тогда же группа летчиков обратилась к майору Н. И. Храмову с просьбой позаботиться об уточнениях порядка подтверждения сбитых вражеских самолетов. Соответствующий приказ обязывал подтверждать уничтожение каждого вражеского самолета системой наведения, командованием наземных войск и фотоснимком.
- А как быть, если самолет сбит над территорией, занятой врагом? - резонно спрашивали летчики.
Попробуй ответь! Ведь тогда на наших истребителях фотоконтрольные приборы не устанавливались. А между тем, в отличие от прежних лет, истребительная авиация стала довольно активно действовать по ту сторону фронта.
Все сошлись на том, что право подтверждать уничтожение вражеского самолета надо предоставить самим участникам воздушного боя, которые оказались непосредственными свидетелями свершившегося факта.
На первый взгляд может показаться, что не такой уж это значительный вопрос. Однако тогда он имел большую актуальность. Действовавший до тех пор приказ по настоянию Главного управления боевой подготовки был дополнен еще одним пунктом, и последовало предложение об установке на истребителях фотопулеметов.
А в самой 283-й дивизии на занятиях с летным составом и многочисленных разборах боевых вылетов мы особенно приналегли на необходимость осмотрительности в воздухе. И тоже, конечно, не без причин. Однообразие решаемых дивизией задач (сопровождение штурмовиков) в некоторой степени расхолаживало летчиков, снижало их бдительность. Бывали случаи, когда у ведущего сбивали ведомого, а он этого даже не замечал.
Летние месяцы 1943 года по справедливости можно считать периодом, когда закладывались прочные основы взаимодействия не только в боевых порядках истребителей, но и между всеми родами авиации. Массовое поступление на фронт новых самолетов, широкое внедрение радиосвязи, приход к руководству авиационными частями и подразделениями молодых командных кадров - все это накладывало определенный отпечаток на работу по дальнейшему совершенствованию боевого использования военно-воздушных сил. А потому умение найти росток нового, оценить и обобщить передовой опыт, решительно отбросить старое, отжившее приобретало особое значение в практической деятельности Главного управления боевой подготовки в целом и его представителей на местах. Хорошо помню командировку в 288-ю истребительную авиадивизию, которой командовал тогда Герой Советского Союза полковник Б. А. Смирнов - мой соратник по Испании. Борис Александрович много и плодотворно занимался улучшением взаимодействия истребителей с бомбардировщиками и штурмовиками. Находясь на его командном пункте, мы заметили двух офицеров, к которым полковник Смирнов обращался довольно часто. При этом по самой манере обращения да и по характеру вопросов нетрудно было определить, что офицеры те не его.
- Кто такие? - спросили мы командира дивизии.
- Представители от бомбардировщиков и штурмовиков, - ответил он. - Сегодня два наших полка их сопровождают.
- Воздушная армия прислала?
- Зачем же? - удивился Смирнов. - Сами договариваемся, полюбовно. И наши на их КП есть. От этого и нам, и им большая польза.
Командир дивизии постарался конкретизировать свое утверждение.
- Раньше ведь как бывало? Нам поставят задачу сопровождать, допустим, бомбардировщиков, а мы ничего о них толком не знаем. Ни их целей, ни их боевых порядков, ни высот и скоростей полета, ни даже порой времени прихода к нам. Летчикам-истребителям нередко приходилось подолгу сидеть в кабинах, поджидая появления тех, кого они должны сопровождать на боевое задание. А теперь совсем иное дело: мы все знаем друг о друге...
Это полезное новшество сразу было взято нами "на вооружение", и в дальнейшем Главное управление боевой подготовки постаралось сделать все для того, чтобы внедрить его в практику других авиационных соединений.
А к началу наступления советских войск на Курской дуге я оказался в истребительном полку, которым командовал подполковник В. В. Пузейкин. С ним мы не виделись почти два года. По понятиям мирного времени - срок небольшой. Но на войне два года - это, можно сказать, эпоха. Сколько изменений произошло в авиации! И конечно, мы не могли не радоваться им. Лучше стали самолеты, мощнее их вооружение, надежнее средства связи, совершеннее управление боем. И люди изменились тоже к лучшему: накопили опыт борьбы с противником, прониклись еще большей уверенностью в нашу победу, в свои силы.
Во всем этом я лишний раз убедился, когда пришлось вместе с летчиками пузейкинского полка сопровождать группу наших бомбардировщиков и штурмовиков, наносивших удар по вражескому аэродрому. Выполнению задания ничто не могло помешать: ни немецкие истребители, ни интенсивный огонь зенитной артиллерии врага. На обратном пути я нажал кнопку радиопередатчика и сказал Пузейкину:
- Вот бы так летать в сорок первом!
- Дальше не то будет! - ответил он.
