Дополнительной причиной бегства джазменов из Нового Орлеана стал упадок, а затем и полное исчезновение Сторивилла. Как пишет Эл Роуз, накануне первой мировой войны блеск его начал постепенно угасать. Резко упало число «работавших» там женщин. В 1917 году министерство военно-морского флота, запретившее проституцию на территории своих баз, потребовало, чтобы городские власти закрыли заведения кварталов «красных фонарей». Вначале отцы города запротестовали. Опыт подсказывал им, что запрет приведет только к тому, что проституция уйдет в подполье, превратится в незаконный бизнес и тогда контролировать ее станет невозможно. Но министерство непреклонно стояло на своем, и 12 ноября 1917 года Сторивилл прекратил свое существование. Как и предсказывали власти, проституция, сконцентрированная до сих пор в одном месте, теперь расползлась по всему городу. Это был конец целой эпохи в истории города. Работавшие в Сторивилле музыканты, хотя их насчитывалось не так уж и много, потеряли свой заработок.
К 1918 году в Новом Орлеане обстановка сложилась так, что пионерам джаза здесь делать было нечего. Конечно, уехали не все. Остались самые ленивые и осторожные, которым не хватало духа сняться с насиженного места, остались те, кто не выносил холодного климата. Уехал в Калифорнию «Бадди» Пти, но ему там не понравилось, и он скоро вернулся назад. До 1940-х годов оставался в городе и «Банк» Джонсон. Но все ведущие исполнители к 1920 году практически покинули Новый Орлеан. Среди них были корнетисты Оливер, Кеппард и «Шугар» Джонни Смит, пианисты Мортон и удивительно точно копировавший его манеру игры знаменитый Тони Джексон, а также Кларенс Уильямс, Ричард Микни Джонс; тромбонисты Ори и Оноре Дютре; кларнетисты Джонни Доддс, Джимми Нун и многие другие музыканты. Период расцвета новоорлеанского джаза закончился. Джаз в целом продолжал свое развитие, но отныне уже не в Новом Орлеане.
В эти годы Армстронг не был еще готов к выходу на большую сцену. Однако отъезд из города многих хороших музыкантов сыграл ему на руку, поскольку создал новые дополнительные возможности для его карьеры. Широкой публике он все еще был мало известен, но среди музыкантов его репутация как исполнителя быстро росла. Теперь Армстронгу стало гораздо легче найти работу, чаще удавалось получить ангажемент. В паре с молодым ударником Джо Линдси он сколотил небольшой ансамбль, пользовавшийся определенным успехом. В тот период Армстронг выступал не более двух-трех раз в неделю, но и это позволяло ему считать себя профессиональным музыкантом. Для него это было достижением. Ведь со дня его выхода из приюта прошло всего лишь около трех лет.
В 1918 году в Чикаго распался ансамбль новоорлеанских музыкантов, уехавших туда ранее. Среди других из него ушел корнетист Кеппард, организовавший собственный оркестр, и на его место был приглашен Оливер. Незадолго до этого полиция устроила облаву на клуб, где он выступал. Среди прочих арестовали и Оливера, которому пришлось отсидеть какое-то время в кутузке, что привело его в страшную ярость. Джо давно уже выражал недовольство теми отвратительными условиями, в которых ему приходилось играть, да к тому же за такую жалкую плату, а тут еще этот неприятный случай. Он принял решение уехать в Чикаго, порекомендовав Ори взять на свое место Армстронга. Как вспоминает Ори, «в городе было немало хороших, опытных трубачей, но ни один из них не обладал такими большими исполнительскими возможностями, как Луи. Помню, как я сказал Армстронгу, что, если ему удастся раздобыть себе пару приличных брюк, я возьму его в свой оркестр. Через два часа он примчался в мой дом со словами: „А вот и я. Жду не дождусь, когда наступит восемь часов. Я готов начать“» . Так Луи Армстронг стал корнетистом лучшего джаз-бэнда в Новом Орлеане.
Shapiro N., Hentoff N. Hear Me Talkin' to Ya, p. 49.
Оркестр Ори, видимо, был занят не каждый день. Промежутки между выступлениями в различных кабаре заполнялись случайно подвернувшимися концертами. Что же касается Армстронга, то он по-прежнему подрабатывал на пару с ударником Джо Линдси, играя в хонки-тонкс, на парадах и пикниках. Позднее Луи рассказывал, что в те годы ему приходилось одновременно выступать и в шикарном ресторане Тома Андерсона, находившемся на самом краю Сторивилла, и в третьеразрядном дансинге под названием «Брик-хауз», расположенном за рекой в новоорлеанском пригороде Гретна. Потом ему удалось получить ангажемент на длительный срок в кабаре «Кантри-клаб», где он играл в составе оркестра Ори. В одной статье говорится, что какое-то время Армстронг выступал в кабаре на Очард-стрит, где он заменил Ли Коллинза в ансамбле, состоявшем из Затти Синглтона, Джонни Сент-Сира, «Барни» Бигарда и пианиста Юделла Уилсона. И все-таки постоянной работы у Армстронга не было. Отыграв в одном месте, он получал деньги, тратил их и шел искать другую работу. Однако в воспоминаниях самого Армстронга об этом периоде его жизни мы не найдем каких-либо намеков на неудовлетворенность своим положением, на желание устроиться получше, на стремление самому стать руководителем группы. Ему определенно нравился его образ жизни, и к большему он не стремился.
Единственным, что ущемляло самолюбие Армстронга, была необходимость по-прежнему в дневные часы развозить на тележке уголь. Занимался он этим прежде всего для того, чтобы побольше заработать для дома. Ведь теперь он был основным кормильцем. Но, по-видимому, была и другая причина. К тому времени Соединенные Штаты вступили в первую мировую войну и все молодые люди подлежали призыву в армию. Был принят закон, согласно которому мужчины должны были или работать, или идти воевать. Судя по всему, Армстронг надеялся, что, работая угольщиком, сможет избежать армии. Позднее Луи рассказывал, как, услышав, что война окончена, он, не дожидаясь завершения рабочего дня, загнал своего мула в конюшню, навсегда покончив с угольным «бизнесом».
Не все в этой истории до конца ясно. В сентябре 1918 года призывной возраст был понижен до восемнадцати лет, но призыв в армию молодежи этого возраста объявлен не был. 12 сентября Армстронг встал на военный учет, сообщив при этом следующие данные: дата рождения — 4 июля 1900 года, адрес — Пердидо-стрит, 1233, профессия — музыкант, место работы — «Пит Лала», адрес места работы — Конти-стрит, 1500. Возникает вопрос, почему же он не указал профессию угольщика?
Я думаю, все дело в том, что молодые негры, в том числе и Армстронг, имели самое смутное представление о призывном законе. Они полагались не столько на официальную информацию, сколько на слухи. Им очень не хотелось идти на призывной пункт и задавать вопросы дежурившим там белым офицерам. В то же время они не знали, где получить официальную информацию по интересующим их вопросам. Поэтому они просто передавали друг другу искаженные версии того, что кто-то из них где-то слышал. Хотя в автобиографической книге «Сэчмо» Армстронг довольно бессвязно говорит о патриотическом желании сражаться с кайзером, на самом деле он всячески старался избежать призыва в армию. Когда вступил в силу новый закон о понижении призывного возраста до восемнадцати лет, он решил, что больше нельзя ссылаться на свое несовершеннолетие, и направился на призывной пункт. Что-то привело его там в замешательство, и он назвал правильную дату своего рождения. Регистратор начал записывать — «18…», и тут он, видимо, сказал Армстронгу, что если тому уже двадцать лет, то он обязан был давно встать на учет и подлежит немедленному призыву в армию. Вот тогда-то Армстронг и называет другие данные — 1900 год. Видимо, все происходило так или примерно так, хотя, конечно, проверить это невозможно. Ясно одно: Луи солгал, назвав неверную дату своего рождения.
