Сегодня, конечно, уже поздно, момент был упущен еще в самом начале, из-за снега. Мы как раз начинаем проходить мимо; и именно здесь я чувствую власть контекста. Она в том, что не бывает действительно никакого повода, есть только условия. И при необходимых условиях, которые сложились сейчас, мы изметелим человека ломами на берегу канала. Я не уверен, что мы этого не сделали».
Спустя три недели, ночью, по дороге к «Сабвэю» их окликнули банальным: «Есть закурить?» Равдоникас ощутил то самое, животное чувство. Он не успел сообразить, какую выбрать интонацию, как Дуров одарил просителей взглядом – каким отвечал назойливым официантам или не узнающим его на входе в штаб охранникам: с брезгливым поворотом головы.
Из тройки ростом выделялся Добромыслов, и инстинкт подсказал гопникам, кому врезать первому. Выдуманная и реальная жизнь скрестились, и предсказанные Равдоникасом булыжники с монтировками самовоспроизводились. Денди из пригорода прижимали их к какой-то витрине.
Дуров получил мощный удар в затылок и отступал. У Добромыслова заплыл глаз, и тот едва мог обороняться. Их наверняка прижали бы и изметелили, если бы Равдоникас не начал вязать нападавшим руки, крича что-то примиряющее.
Тотем вырвался и побежал к Дворцовой площади. Добромыслов бросился в штаб и вызвал скорую: если повреждена сетчатка, пора осваивать новую профессию.
Справа неслись сверкающие огнями заведения, слева машины, а милиции все никак не находилось. Дуров остановился перевести дух и увидел автомобиль с синей полосой и мигалкой. Он постучался в закрытое окно. «Это не наша территория», – ответили изнутри.
Дуров вспомнил, как шел с Равдоникасом по галерее Гостиного двора, через которую можно попасть на проспект, избежав торговых рядов. Обсуждали, как меняется понятие личности в соцсетях. Высокоумную беседу прервали барышни в серой форме и пилотках: «Сюда нельзя». За их спинами кипел пятачок между метро и проспектом, куда на 31-е числа сходились оппозиционеры – недобитая демшиза и иные антипутинцы. Их было мало, не тысячи, как в Москве на Триумфальной, и они требовали исполнения статьи Конституции о свободе собраний. Кого-то винтили и волокли в автозак.
Дуров посмотрел на барышень с ласковой ненавистью: «Представьтесь, пожалуйста, и скажите номер удостоверения». Милиция замешкалась. «Вы не понимаете, что делаете! – крикнул Дуров, посмотрел в сторону и продолжил: – Вы не можете ограничить свободу передвижения. Ограничивая свободу, вообще любую, можно лишь разогреть протестные настроения». И так далее, в том же регистре.
Их с Равдоникасом пропустили. Пока они шагали к штабу, тотем возмущался, насколько слаба репрессивная машина, если два чувака смогли продавить милицейский кордон с помощью слов.
Теперь, стоя на Невском в бессилии, у равнодушного авто с синей полосой, обхватив болевшую от удара голову, владелец компании ценой в миллиарды думал о том, что все оказалось хуже. Все сгнило. Люди чувствуют это и не верят, что государство способно их защитить. Лишь подсознательно они цепляются за эфемерное обещание безопасности.
Скоро, очень скоро государства рухнут и на их место придут конкурентоспособные компании, в том числе охраняющие граждан. Граждане будут выбирать место жительства, исходя из своих компетенций. Государства станут бороться за привлечение тех или иных специалистов. Это произойдет не так быстро, как хотелось бы. Наше дело – приближать этот момент, погружая все большее количество социальных транзакций в сеть, где все процессы текут прозрачнее, чем по бумажным процедурам. Наши идеи как кислота – растворят консервативные установки и станут мейнстримом. Лет через двадцать.
В штабе Дурова ждал Добромыслов, избежавший отслоения сетчатки и чувствовавший себя счастливым – что, впрочем, было не очень заметно на фоне адреналина, фрустрации и размышлений, куда свернула бы его судьба, если бы.
Добромыслов не собирался становиться оформителем соцсети. Он учился торговать акциями, и если увлекался дизайном, то скорее автомобильным. Зарегистрировавшись во «ВКонтакте», он начал администрировать группу «Студенты.ру» и был замечен штабом. Затем он выиграл конкурс дизайна, получил приглашение, был очарован Дуровым и вступил в секту.
Они часами сидели над редизайном – архитектор с черной коленкоровой тетрадью, Добромыслов с айпадом – и обсуждали, как ложится свет на каждую кнопку страницы. Добромыслова, как и других, поражала способность Дурова вбросить неожиданную идею – и отследить, чтобы она была воплощена за короткий срок (если производство растянулось, значит, идея негодная). Однажды они таким образом придумали выводить в профиле пользователя его фотоальбом, а личную информацию ужимать.
После вечера с мордобоем Добромыслов перестал оставаться в общежитии. Сквот располагался в восьмикомнатной квартире, которую Дуров купил в близлежащем переулке, – там ночевали закодившиеся программисты. Это было огромное пространство с пустынными комнатами и прихожей с люстрой, напоминавшей краба. Ключи от апартаментов на Невском, 65, СЕО отдал Васе Бабичу, который женился и нуждался в жилье.
Дуров утверждал, что не хотел ни к чему привязываться, и жил на разных квартирах; чаще всего в сквоте. Он редко приезжал в штаб раньше полудня, а задерживался до трех-четырех утра.
После сцены с дракой история «ВКонтакте» окончательно приняла вид самосбывающегося пророчества. Дуров раззадоривал себя, и теперь боевой дух не надо было поддерживать, он горел сам. Архитектор носил черное и сеял революции и провокации во всем. Он все больше убеждался, что преград не существует и растущее число пользователей – это и база для исследований, и журналисты его коллективного медиа, и потенциальные последователи.
* * *
Дуров продолжал дружить с Мильнером, летал на различные семейные празднества, а также ежегодные тусовки подопечных инвестора в Калифорнии. Однако венчурный капиталист, выполнивший свой долг перед Усмановым и получивший свободу, мирить «ВКонтакте» с Mail.ru не намеревался.
Тотем продолжал выбирать врагов для поднятия духа. Тем более, «Одноклассники» и правда догоняли по численности аудитории, правообладатели не успокаивались, а вслед за ними были забанены производители алкоголя и сигарет, желавшие разместить рекламу.
И вот после непродолжительного затишья проявился Mail.ru. После публикации интервью Гришина в Forbes интернет зашумел: сказка кончилась, холдинг сожрет нёрдов и не подавится. Резкий ответ Дурова не успокоил скептиков.
Тогда они с Перекопским решили обратить сильные стороны врага в слабые. Перекопский заявил: холдинг, предъявлявший претензии к соцсети, что та недомонетизирована (мало рекламных мест на страницах), продает баннеры на коррупционной основе. Отсюда и супермонетизация.
