Кризис в наших с ним отношениях наступил через три дня после игры с «Юнайтед», когда меня исключили из состава, отправлявшегося на выездную переигровку Кубка Англии против «Саутенда». Такого, чтобы меня совсем не включили в состав, со мной в «Челси» никогда не происходило, поэтому я решил поговорить с ним. Просто поговорить, не ругаться, потому что хотелось знать, какую мне отводят роль.
– Нет, ты с нами не едешь. Если хочешь уйти, то сейчас самое время.
– То есть вы считаете, что я не в состоянии помочь команде?
– Я не включил в состав еще и Деко.
– Но Деко травмирован, а я – нет.
– Послушай, – наконец-то сознался он, – ты не входишь в мои планы, и ты больше не будешь играть до конца сезона. Так что если решишь покинуть команду, то сейчас для этого подходящий момент. Поговори со своим агентом. Сейчас январь, у тебя есть время до конца месяца найти себе новый клуб и перейти туда.
Я понял, что он, в принципе, не видел для меня места в «Челси» и искал способ от меня избавиться. На самом деле он хотел купить бразильца Адриано из миланского «Интера».
– Ладно. Если вы желаете, чтобы сюда перешел Адриано, тогда я отправлюсь в «Интер».
Я сказал это совершенно искренне, потому что тренером там был не кто иной, как Жозе Моуринью, и я бы с удовольствием отправился к нему.
Когда наша встреча закончилась, я первым делом позвонил мистеру Абрамовичу и через одного из его помощников объяснил ситуацию.
– Я понимаю, что тренер не хочет, чтобы я оставался, поэтому мне бы хотелось, чтобы клуб все уладил, если мне придется уйти.
Но помощник сразу же возразил:
– Нет, ты никуда не уходишь. Кто это сказал? Никто и словом не обмолвился о том, что ты покидаешь клуб!
– Ну, хорошо, – сказал я, весьма удивленный тоном его категорического отказа. Таким образом, я понял свою ситуацию: у меня не было поддержки со стороны тренера, зато меня поддерживал клуб.
Хотел бы пояснить, что у меня никогда не было личных проблем с Луисом Фелипе Сколари. Я знаю, что он действительно пытался сделать так, чтобы в «Челси» все нормально заработало, пытался выучить язык, но местная футбольная культура, на мой взгляд, ему просто не подходила. Не подходила с самого начала. Такое случается даже с лучшими из тренеров.
Последняя игра под его руководством состоялась в начале февраля – мы сыграли на своем поле вничью с «Халлом» – 0:0. Он ушел от нас на следующий день, и из интервью изданию «Франс футбол», вышедшему через несколько дней (записано, однако, оно было еще до той игры), стало ясно, что он думал о своих игроках и их несостоятельности. Он заявил, что у него не было нужных футболистов, особенно на флангах, чтобы играть по схеме 4–4–2, которая мне как раз подходит лучше всего, и поэтому он не мог выставить впереди связку Анелька со мной. Хотя я понял, почему он хотел дать то интервью, подобная критика постфактум, на мой взгляд, была не лучшим способом завершить отношения, какими бы сложными они ни были.
В период работы Сколари с «Челси» я решил взять под контроль свои взаимоотношения со средствами массовой информации и с болельщиками. Часто меня неправильно понимали, в прессе всплывали многочисленные небылицы, истории, появлявшиеся вследствие некорректного перевода, и я из-за этого порой расстраивался, потому что чувствовал, что меня представляют в ложном свете. В этой связи я принял решение обратиться в пиар-агентство для оказания мне помощи в этих вопросах, и они справились с этой задачей блестяще. С самого начала я получил возможность гораздо лучшего общения с журналистами и болельщиками, поэтому наше сотрудничество продолжается и сегодня. То решение стало поворотным для меня, особенно в вопросе отношений с фанатами.
В любом случае после ухода Луиса Фелипе Сколари временным тренером назначили Гуса Хиддинка, тренера российской сборной, – и результаты не замедлили сказаться. Что касается нас, то нам удалось проделать путь от команды, которая была якобы не готова и не соответствовала необходимым требованиям, до команды, поднявшейся на третье место, достигшей полуфинала Лиги чемпионов и выигравшей Кубок Англии. Наш состав остался тот же, поэтому, на мой взгляд, явно была какая-то проблема именно в начале сезона.
Как только появился Гус Хиддинк, все пошло на лад. Мы действительно уважали его. У него за плечами был солидный послужной список как в клубном футболе (он работал с ПСВ), так и на уровне национальных сборных (работал со сборными Нидерланд, Южной Кореи и России). Кроме того, он говорил на английском, и для нас это было замечательно. Первым делом он заявил: «Команда не готова». Это было очевидно. Сама по себе физическая форма – это одно, но мы нуждались в соответствующей футбольной подготовке. Все сразу же изменилось, он заставлял нас усиленно работать, чтобы мы смогли вернуться к той форме, которая требовалась.
Наряду с этим он начал работать над тем, чтобы в команде все, включая меня, обрели прежнюю уверенность в собственных силах (во время работы его предшественника с этим были проблемы). Он велел мне перестать постоянно бегать и перемещаться, как я это делал в попытках вписаться в команду: «Ты нападающий, тебе это не нужно. Просто стой там и завершай атаки».
Как результат этого совершенно иного подхода и его манеры общения, мое моральное состояние улучшилось, я снова начал играть и забивать. Я был полон решимости показать, что меня рано списывать со счетов, и приход нового тренера придал мне дополнительную мотивацию и энергию. Довольны были и мои партнеры по команде, и в итоге в первых четырех играх под руководством Хиддинка мы одержали четыре победы. Было совершенно очевидно, что дела налаживались.
Мы хотели выиграть кубок для нового тренера и продемонстрировать повышение качества своей игры во второй половине сезона, поэтому поражение в полуфинале Лиги чемпионов от «Барселоны» больно по нам ударило. Я твердо верил в то, что мы вновь стали одной из лучших команд Европы с опытными игроками в ее составе. Первый матч в гостях закончился ничьей – 0:0, поэтому перед ответной игрой психологическое давление было огромным. Мы не могли не думать о прошлогоднем финале, о том, как близко нам тогда удалось подойти к выигрышу турнира. Это был наш шанс завершить начатое в прошлом году.
Но этому не суждено было случиться, хотя мы подошли настолько близко к победе, насколько это только было возможно. Фантастический гол с 20 метров в исполнении Майкла Эссьена на 9-й минуте подарил нам надежду на победу. Следующие 80 с лишним минут мы пытались увеличить это шаткое преимущество. Мы смотрелись лучше. «Барселона» ни разу не ударила в створ наших ворот и, кроме того, осталась в меньшинстве после удаления Абидаля (возможно, ошибочного) на 66-й минуте, когда он сфолил на убегавшем в отрыв Анелька. Это был один из эпизодов, из-за которых тот матч стал знаменит судейскими решениями, а не собственно футболом. Мы четырежды требовали пенальти, но все наши апелляции были отклонены норвежским арбитром Томом Хеннингом Эвребе. Все эти отказы, по моему убеждению, были ошибочными. Наиболее явным и смешным, на мой взгляд, стал эпизод, когда Жерар Пике явно сыграл рукой в собственной штрафной, но судья, стоявший поблизости, отмахнулся от наших протестов. До сих пор не понимаю, как можно было не назначить за это пенальти. Уже во время матча, когда против нас принималось одно решение за другим, я начал думать: «Что происходит? Как такое может быть?» Одна ошибка – ладно. Может случиться и две. Но четыре, и в таком важном матче? Что это, вообще, было такое? Я думаю, что с судьей было что-то неладно.
